Княжна Мстиславская

Уже в ночь, когда рогатки задвигали на серёдку московских улиц, конный умчался на Вильно. А в шапке у верхового листок серой бумаги. Ждёт этого сообщения Поссевин, ну, хоть порадуется, или вовсе уж решит отбить библиотеку. Его дело. А Елпидифор перед сном перекрестился и довольный улёгся на нары в своей келье, укрывшись шубой. На соломенном тюфяке мягко и тепло. Засыпает эконом, а сам думает, что теперь то он точно за унию с Римом всей душой стоит.

В Тимофеев день атаман Шептало встал пораньше, босиком тихонько ступая по грязным половицам, вышел из дома. Присел на завалинку, намотал онучи, и глянул на восток. Солнышко уже подымалось, мягким румянцем оглаживая московские крыши. Чуть прикусив нижнюю губу, чтоб не выругаться, Шептало осмотрелся, увидал у стены лесину с набитыми поперёк толстыми ветками. Прислонил её с торца дома и забрался повыше.

Небо чистое, гладкое, как индийские шелка лазоревое, ни тучки, ни морщинки. Ухватившись за крышную доску, атаман залез ещё повыше. Тишина и благодать. Перекрестился Шептало, глядя на солнце, пробормотал про себя молитвы богородице и архистратигу Михаилу, небесным покровителям всего честного казачества.

Спустившись на землю, достал воды из колодца, умылся, потянулся, и улыбаясь, решил Шептало, что день удачлив будет. Но тут из дома выбрел шатаясь, один из казаков и громко высморкавшись, начал было сурово браниться. Молнией, как стриж, метнулся к нему атаман и жёсткой ладонью прикрыл крепко рот.

- Беду решил накликать? - зашипел он в ухо казаку. - Забыл, сегодня день-то Тимофея Знаменного.

И как подтверждая его слова, во двор влетела ворона. Она уселась на столбе ворот, уставилась на казаков и громко каркнула. У Шепталы свело от злобы скулы, он размахнулся было, чтоб врезать недотёпе, но вдруг опустил руку.

- Иди в дом, и скажи, если от кого слово дурное услышу сегодня, или кто орать начнёт с глупости своей, завтра утром здесь во дворе зарублю, - тщательно проговаривая каждое слово, сказал он. - Видал, на твой мат сразу ворона прилетела. Как бы призраков своих Тимофей не послал, а нам сегодня дело надо спроворить. Иди в дом, лаской тебя прошу.

Яицкие казаки, узнав вчера от Офоньки, что царская казна пойдёт скрытно из Москвы, обсудили и порешили взять её себе. Сначала предлагали засаду устроить, как обычно. Но Шептало подумал и послал в Духов монастырь казака шустрого Петьку Дыма и велел обсмотреть, есть ли лодьи уже под берегом, и нужны ли бурлаки.

Оказалось, нужны. Шептало, оставив бархатный кафтан и шёлковые штаны, накинул зипун с прожжённой на спине дырой, шаровары льняные, да и сам сходил к монахам. Сказал, что он шишка бурлацкая, только что пришли из Нижнего Новгорода, работу ищут. Его отослали к Роману Биркину, а тот как раз торговался с хозяином лодей. Их три понадобилось. Хозяин сам хотел бурлаков нанять, и просил за каждого по восемь копеек в день и харчи за счёт нанимателя. Шептало послушал под окном волнительные переговоры, подскочил на завалинку и сунув в горницу нечёсаную башку, крикнул, что его артель по пять копеек на человека согласна. А ему, как шишке, девять копеек. И харчи хозяйские. Биркин обрадовался и тут же и поладили. Хозяин трёх лодий только поморщился, но ничего не сказал.

- Сколько вас в артели? - спросил Биркин.

- Две дюжины, да я с топором, - ответил Шептало. - Не сомневайся, боярин, мы и на косных лодках можем, и под парусом, и на руле. Продешевили, это так. Но мы в Новгород собирались, а чем даром туда топать, лучше по пути подзаработать.

Биркин довольный, он рассчитывал, по семь копеек на бурлака, а тут дешевле вышло, вот и немного заработал на царском подряде. Спросил, как узнали, что бурлаков надо, он ведь ещё не объявлял. Но Шептало пояснил, дескать, с его ватаги трое ходили вчера в монастырь, там с монахами поговорили о разном, те и рассказали, что караван на Новгород собирается.

- Вот я с утра и прибежал, - рапортовал Шептало.

- Хорошо, - согласился Биркин. - Тогда приходите через семь дней, заночуйте здесь, под стеной кремлёвской, а утром и трогайтесь.

Так и порешили. Атаман ещё денег вперёд попросил, но Биркин только пальцем ему погрозил. Бурлаку деньги только при расчёте выдавать, а то быстро в кабаке пропьётся и о работе забудет. Но велел Шептале сегодня, в Тимофеев день подойти.

- Старший караванщик на тебя поглядит, - сказал Биркин. - Если понравишься ему, то как за пазухой у Христа будете, а нет, так вышвырнет или шкуру спустит. У него не залежится.

Вот и старался сегодня атаман. Тем более день опасный выдался, прямо руки у Шепталы даже тряслись, как сильно переживал, как бы не упустить им царскую казну.

Вчера на заутрене княжна Ирина успела шепнуть Егору, что собираются они с сёстрами и матушкой в лесу погулять, на угоры пойдут Варфоломеевские, там, говорят, земляника поспела.