Княжна Мстиславская

- Царь Иван вот-вот заключит мир со шведами, - сказал король. – Тогда мне будет затруднительно воевать с Москвой.

- Вы так и не отказались от своих желаний покорить московитов, - Скарга вытер слезящиеся глаза. – Но с царём у вас тоже договор о мире.

Баторий ударил кулаком по столу, вскочил и быстро заходил по комнате, едва не сшибив с ног слугу, несшего кувшин со сбитнем и два серебряных стакана.

- Перемирие на десять лет, - уточнил он. – С помощью Поссевина в прошлом году договорились. Но это ерунда. Если папа Григорий поможет собрать денег на крестовый поход против Москвы, ударю сразу.

Скарга наливал сбитень, поглядывая на короля.

- Царь Иван просит взять его царство под римский примас, - он откашлялся и сделал глоток обжигающего напитка. На глаза опять навернулись слёзы.

Баторий остановился и внимательно посмотрел на иезуита.

- А я про это не знаю, - медленно сказал он и склонил голову набок. – Расскажи, что там у вас происходит? Это же от Поссевина началось, наверное.

Ректор вильнюсского университета кашлянул и пояснил, что больше полугода идёт тайная активная переписка с Москвой. Сам царь не подписывает ни одного письма, обычно их заверяет посольский дьяк Щелкалов.

- Зачем ему это нужно? – Баторий сел на стул. - Это хитрость Ивана, хочет войны избежать?

- Нет, - помотал головой Скарга. – Он боится за своего сына Фёдора. После того, как умер его старший сын Иван, царь понял, что династия может прерваться. К тому же Фёдор бездетный. Его жена никак не может родить наследника. А сам царевич умом не отличается.

- Понятно, - король неспешно поднялся и заложив руки за спину, снова принялся расхаживать по комнате. Он раздумывал, как быть дальше. Если Москва уйдёт под римского папу, там начнут хозяйничать иезуиты. А это означает, что появится возможность и там стать королём.

- Так Фёдор ещё молодой, - сказал Баторий. – Ещё нарожает детей. Может, женится на другой.

- Он любит свою жену, - закашлялся Скарга. - Но, как нам сообщили из Москвы, бояре, недовольные его бездетством, готовят ей замену.

Король остановился и внимательно посмотрел на иезуита.

- Получается, что в Москве заговор, - он опёрся ладонями на стол. – Если царь Иван умрёт, бояре и князья заставят Фёдора расстаться с нынешней женой и дадут ему другую. И тогда они смогут управлять Фёдором через неё. И Москва останется православной, потому что московиты крепко держатся за свою веру. Даже казаки с Запорожской Сечи православные, хотя и верны мне, и Москву не любят.

- На Москве никто царям не противится, - Скарга плеснул сбитня в стакан. – Уйдёт он в римскую церковь, и бояре туда же. А царь Иван этим переходом хочет, чтобы мы сохранили престол для Фёдора.

Король распрямился. Он уже размышлял, что будет. Всё ярче рисовалась мысль, что при переходе Москвы под Рим ему суждено стать и там королём.

- Слушай, Пётр, - он присел и склонился к иезуиту. – Никто этого не знает, тебе скажу, а ты покумекай с Поссевином, но тайну эту бумаге не доверяй. У Марии Ливонской, что в Риге сейчас живёт, есть дети. Муж-то у неё, Магнус, пьяница бестолковый, помер недавно. Две дочки у неё и сын Дмитрий, два года ему. Так вот, Пётр, сын этот мой.

Внимательно слушавший короля Скарга поперхнулся сбитнем и неистово закашлялся. Баторий подошёл к нему и несколько раз хлопнул ладонью по спине. Ректор успокоился, но во рту запершило. Увидев стоящий на прикаминном столике кувшин с водой, он подошёл к нему и прямо из горлышка напился.

- Однако ваше величество времени зря не теряет, - вытирая снова выступившие слёзы, негромко сказал Скарга. – Такая ситуация даёт огромное поле для различных манёвров.

Оба замолчали и задумались. Ливонская королева была прямой наследницей московского престола. Перед ней только Фёдор и несмышлёный Дмитрий, сын царя Ивана от Марии Нагой. Но семейство Нагих авторитетом на Москве не пользовалось и их можно было легко подвинуть. У самого Батория детей не было. А его сын от Марии Ливонской, наследнице московского царского рода вполне мог претендовать на престол. Тем же, кто сочтёт его незаконнорожденным, эту ошибку с удовольствием разъяснят польские и литовские полки.

- Царь Иван считает себя подобным богу, - сказал иезуит. – Поссевин рассказывал, что он одевается богаче римского папы.

Баторий хмыкнул, оскалив на миг зубы.

- Думаю, что и папа Григорий, и наш орден помогут тебе, - Скарга поднял глаза на короля. – Царь Иван готовится к смерти и потому ищет поддержку у нас. Пусть после него воцарится Фёдор. Если к тому времени иезуиты будут в Москве, мы не дадим ему поменять жену. Любят друг друга, пускай живут вместе. А потом придёт очередь твоего сына. Одна преграда, маленький Дмитрий от Марии Нагой. Но с ним можно будет покончить. Это послужит укреплению нашей святой веры.

- И когда царь Иван намерен бросить православие и стать истинным христианином? - спросил Баторий, думая одновременно, что совсем не зря он приехал из любимого Гродно в Вильно. Ох, не зря!

- Он дожидается мира с шведами, - сказал Пётр Скарга. – После этого, полагаю, всё пойдёт быстрее.