Княжна Мстиславская

Егор шагал по знакомым с детства комнатам и не узнавал их. Всё изменилось, поменялось. Вот и горница. Здесь сидит у окошка красивая барыня с мальчиком на руках, а рядом.. Дыхание вдруг спёрло у Егора. Рядом Ирина Мстиславская!

- Здравствуй, государыня! - поклонился Марии Годунов. Спохватившись, склонил голову и есаул. Ирина, увидев его, прикрыла личико платочком, как и положено незамужней девушке.

Мария стрельнула глазками по казаку и княжне.

- Ирина, покажи красавцу, как светлые ярки в садике распустились, - пропела она. - А то у нас с боярином разговор скучный будет, вам, молодым, неинтересно.

Мальчик, сидевший у неё на коленях, соскочил на пол и подбежал к Егору, схватившись за саблю.

- Дай мне, - чисто сказал он.

- Пошли во двор, там дам, - Егор взял мальчонку на руки и они вышли.

За спиной послышался громкий голос Марии, она что-то выговаривала Годунову.

- Ты как здесь? - вполголоса спросил есаул, посматривая по сторонам.

- Я к Марии в гости езжу, маменька велела, - княжна взяла его за руку. - Как я скучаю по тебе, Егорушка.

- А мне Димитрием зовут, - пропыхтел мальчик, обхватив Егора одной ручкой за шею. - Я царём буду, мне мама говорила.

- Хорошо, - улыбнулся Егор.

В садике они встали около распустившихся цветов, есаул дал Димитрию саблю - тот удержать не смог, сел на землю, положил её рядом и начал ворочать по земле.

- Часто бываешь тут? - спросил Егор. - Уезжать нам надо. Чую недоброе что-то будет скоро. Поедешь со мной?

- Поеду, - княжна сорвала цветок и воткнула его за оторочь шапки любимого. В окошке показалась Мария. Заметив, что сделала Ирина, она улыбнулась и продолжила разговор с Годуновым, не давая тому даже взглянуть в окошко.

- Я как сюда поеду, на окошко горницы своей с вечера платок развешу, полосатый, - сказала княжна. - Так и жди меня тут. Это дней через пять будет. Отсюда и уедем, Егорушка.

- Эй, казак, где ты?! - послышался голос Годунова. - Поехали!

Оставив мальчика Ирине, Егор быстро пошёл. Оглянулся и только саблю поправил, при боярине не стоит ничего показывать.

Пока ехали до Разбойного приказа, каждый из них думал об Ирине Мстиславской. Егор размышлял, как убежать с ней из дома своего бывшего, а Годунов рассчитывал, как похитить княжну отсюда.

- Из дворца Мстиславских не вытащить, так отсюда заберу, - решил он. - Ишь, невеста царевича. Ничего не выйдет у Шуйских, ничего.

Глава 20

Митрополит Дионисий имел мягкий нрав, и полагал главной своей целью сбережение православной церкви. И в этом занятии был памятлив и отчаян. После падения Константинополя Москва осталась единственным оплотом истинной христианской веры. Дионисий много лет игуменствовал в Хутынском монастыре и стал свидетелем многих чудес, бывших там. Они убедили его в том, что православная вера нерушима и даже государи, если начинают сомневаться или изменять ей, несут кару. Как правило, наказание было быстрым и впечатляющим. Дионисий помнил, из рассказов старых монахов, как сто лет назад Иван Великий, возомнивший себя выше бога и всех святых, получил жестокий урок в монастыре. Усомнившись в нетленности захороненного в монастыре святого Варлаама, он велел вскрыть его гробницу. Оттуда ударил огненный столб, опаливший и алтарь, и царскую бороду. Иван Великий убежал, бросив свой окованный золотом посох.

А сейчас к Дионисию пришёл служка, и нашептал на ухо, что царь Иван Васильевич с иезуитами связался и хочет веру православную отдать на откуп римским схизматикам. Поражённый митрополит даже на ногах не удержался, бухнулся на скамью и опустил голову.

- А зачем он это сделать хочет? – спросил он немного погодя.

- Говорят, что хочет царевича Фёдора уберечь, - шепнул служка. – Не верит боярам и князьям.

Стало душно очень Дионисию. Подошёл к открытому окну, не спеша подышал густым воздухом разнотравья, что принёс ветер с монастырских лугов. Опять чудит царь. То к англичанам хотел бежать, сейчас с иезуитами снюхался. Что же делать? Он повернулся к служке.

- Ты вот чего, - митрополит погладил бороду. – Сходи-ка к Борису Годунову. Если он сможет, то пусть сегодня вечером приедет ко мне. Скажи, что по вотчинам монастырским, что на Клязьме, поговорить надо.

С боярином Дионисий таиться не стал, сразу выложил ему слухи, что принесли ему сегодня. У митрополита свой расчёт был. Шурин царевича Фёдора – Годунов, был больше всех заинтересован в том, чтобы тот сохранил право на престол. Если же кто посторонний полезет, то смута великая начнётся, и уж тут то иезуиты и прочие римские отступники своего не упустят.

- Знаю я, - устало махнул рукой Борис. – Но пока царь осторожничает, только письмами меняется с Поссевином да Скаргой из Вильно.

- Так что делать-то будем, боярин? - Дионисий подсел к нему поближе. – Веру православную сберечь надо. И так в Киеве, да на Волыни всё к унии богопротивной склоняются епископы.