Князья веры. Кн. 2. Держава в непогоду

Да лишь удивились про себя: «Ну хитрован! Ну тихоня! Как нас объехал!» Бороды взялись теребить, себя казнили, что не поспорили с царём Василием.

Он же в сей миг ликовал в душе, потому как одержал верх над боярами, над дьяками и архиереями, кои так долго сопротивлялись его воле, кои прочили в патриархи Филарета Романова. Да поняли, что тому не быть, и сдались. «Ишь, как я вас обошёл», — всё ещё радовался царь Василий. Да знак хороший увидел в том, что посвящение в патриархи Гермогена можно исполнить в большой церковный праздник — день Рождества Иоанна Предтечи. «Сей день рядом, и тянуть нет нужды. Да пока Филарет в Угличе, мы Гермогена без помех и возведём». Так и сказал думным вельможам царь:

— Близок день Рождества Иоанна Крестителя, вот и готовьте храм Успенский к обряду, а я помолюсь за ваше усердие.

Однако архиереи не согласились так поспешно исполнить избрание патриарха. И первым не согласился с царём митрополит Крутицкий Пафнутий, строгий блюститель канонов православия.

— Царь-батюшка Василий, в сём деле поспешность не к месту. Святая церковь должна жить по своим законам, а они говорят, что нужно собрать всех архиереев церкви. Они и поставят патриарха.

— Ишь, оказия, — вздохнул царь. — А когда они соберутся?

— Многие из них уже в первопрестольной, но иншие ещё в пути. Да к первому июля и будут...

— Ну коль так, исполняйте всё по чину, — согласился царь Василий, поднялся с тронного кресла и ушёл, дабы дать волю шумным вельможам поговорить без него всласть.

* * *

Успенский собор благостно звенел-гудел от то торжественной литургии. Горели сотни свечей, лампад, освещая лики чудотворных икон, жития святых, Царские врата, сверкающие золотом, лица сотен священнослужителей, вельмож, простолюдинов, благоговейно внимающих гласу архиереев и певчих, воздающих славу Господу Богу. В соборе негде ногу поставить, и вся площадь перед собором полна москвитян. Пришли они на торжество потому, что Гермоген им люб, они знают о его святости и подвигах, помнят, как спасал Василия Шуйского от злого умысла самозванца, как гневно обличал самого Лжедмитрия. Да помнили россияне и прежние подвиги Гермогена, когда восстал против избрания царём Бориса Годунова, когда умиротворял иноверцев в Казани. Это же Гермоген принял новоявленную чудотворную икону Божьей Матери, ноне чтимую всеми россиянами Казанскую Богородицу.

Радуются москвитяне, что обрели угодного себе отца церкви. И все пытаются пробраться поближе к амвону, дабы узреть Гермогена в час поставления в патриархи.

А колокола над Москвою всё благовестят, всё шире распахивая летнее голубое небо. И вдруг над Кремлём наступила тишина. Лишь из Успенского собора доносились голоса певчих.

Обряд посвящения начинал старейший и чтимый архиереями митрополит Новгородский Исидор. Вот на Гермогена надели голубую мантию с источниками, унизанными жемчугами. Потом Гермоген прочитал написанное своей рукой исповедание православной веры. И после сошёл с трона царь, надел на грудь Гермогена панагию, украшенную драгоценными камнями, всем показал сей символ первосвятителя и вознёс на голову белый клобук. А митрополит Исидор вручил патриарху посох святителя Петра Чудотворца.

Потом Исидор и Гермоген запели псалом «Аллилуия»: «Хвалите Господа все народы, прославляйте Его все племена; Ибо велика милость Его к нам, и истина Господня пребывает во век. Аллилуия».

Литургия закончилась всеобщим песнопением. И привели к собору осляти. Гермогену помогли сесть на него. Царь Василий взял осляти за серебряную уздечку и повёл его. Гермоген, как когда-то первый патриарх Иов, объехал вокруг Кремля в сопровождении тысячной процессии с чудотворными иконами и хоругвями, с пением псалмов. Всюду на своём пути патриарх благословлял горожан, которые запрудили площади, улицы, берега реки Неглинной, поднялись на деревья, растущие близ дороги. Гермоген без устали поднимал крест с животворящим древом и повторял без устали: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа...»

Обойдя Кремль, торжественная процессия скрылась в Фроловых воротах. И был званый обед у царя. И горожанам на кремлёвские площади и на Красную площадь выкатили бочки с вином, брагою и пивом. И пироги разносили коробами. Толпы монахов песни зачинали во славу чтимого ими Гермогена — патриарха всея Руси. Москва радовалась, что обрела духовного отца.

* * *

В эти же часы закончил свой многодневный путь из Москвы в Путивль князь Григорий Шаховской. Да мало бы кто о нём вспомнил, если бы князь, покидая царский дворец, не выбрал государственную печать России. Все сведые люди знали, что такое державная печать, какая в ней богатырская сила таится. Бумага с государственным гербом поднимала на ноги города, уезды, области. Символ высшей царской власти мог творить добро и зло.