Книга 11. Пожиратель империй. Часть 2

Однако у меня были причины поступить именно так, и главной из них были осколки личности Аргиронта, засевшие в моём сознании. Пока я не был уверен, что мои мысли, планы и решения были исключительно моими, я был готов сидеть в Форте хоть до посинения.

На самом деле, даже после этих трёх месяцев я не мог быть уверен в том, что сумел полностью превратить Аргиронта просто в набор воспоминаний. На самом базовом уровне, куда было невозможно залезть даже в самой глубокой медитации, мы могли настолько смешаться, что отделить одно от другого стало решительно невозможно.

Тем не менее, теперь я по крайней мере не ощущал даже малейшей толики диссонанса в процессе мышления, что вполне можно было зачесть как успех.

А ещё, справившись с настолько масштабной и сильной личностью, как Аргиронт, я стал куда лучше разбираться в самом процессе поглощения чужой личности. И выяснил довольно интересную и полезную для себя закономерность.

Использование абсорбции на ком-то, сравнимом с Аргиронтом по объёму жизненного опыта и силе характера, было для меня по-настоящему опасно. Причём чем больше таких персоналий я бы собрал, тем больше была вероятность заработать расстройство личности.

С другой стороны, слабые личности, которых можно было без особого труда подавить, наоборот, могли принести пользу. И речь шла не о хранившейся в их памяти информации.

Грубо говоря это можно было сравнить с едой. Огромные порции чего-нибудь очень тяжёлого, жирного и солёного скорее навредили бы организму, чем насытили бы его. Тогда как маленькие тарелочки с салатами, постным мясом, фруктами и всем подобным, усваиваясь плавно и постепенно, оставили бы за собой лишь лёгкость и пользу.

Злоупотреблять абсорбцией в любом случае не стоило. Заигрывания с такой сложной и хрупкой штукой, как сознание и личность не могли привести ни к чему хорошему.

Однако в ближайшее время мне предстояло захватить множество всё сильнее отдалявшихся друг от друга ячеек, ранее контролировавшихся Аргиронтом. Информация, полученная из воспоминаниях блохастого и от Укамвы с каждой неделей, если не с каждым днём, становилась всё менее актуальной.

Использование в таких условиях абсорбции, чтобы выуживать из пойманных преступников сведения о других ячейках, выглядело как убийство двух зайцев одним выстрелом.

Впрочем, прежде чем реально браться за дело, покинув Форт тысячи висельников, я всё-таки позволил себе несколько дней отдыха во всё ещё находившейся в режиме максимальной боевой готовности Тарсии.

Хотя, пожалуй, настоящим отдыхом можно было назвать лишь тот день, что мы с Эллисой провели в постели, отрываясь за те четыре с лишним года, что я провёл в колонии. После этого, хотя я и не был занят чем-то серьёзным, дела всё равно валились на меня одно за другим.

И главным из всех, разумеется, было исцеление Мо.

Она ждала меня в состоянии, максимально близком к смерти, больше тридцати лет. И, наконец, пришла пора вернуть её в мир живых.

К сожалению, быстрым этот процесс назвать было нельзя. Используя Сущность нерушимой основы, я очень осторожно, чтобы ни в коем случае не повредить ставшее невероятно слабым тело, начал «откатывать» миллиарды и миллиарды микроскопических разрывов, вызванных перенапряжением от одержимости сразу восьмью Руйгу.

В общем счёте у меня ушло больше шестидесяти часов только на то, чтобы изменить состояние Мо с «критически опасного» на «показывающее тенденцию к улучшению». Но теперь, по крайней мере, я мог оставить Мо спокойно лежать в кровати, не беспокоясь о том, что ей начнёт становиться хуже в моё отсутствие.

Потому что полное исцеление в любом случае было невозможно провести в один присест. Во-первых, оно должно было оказаться раз в тридцать дольше. И это если говорить только об абсолютном времени. С учётом тонкости работы даже у меня не было столько сил и концентрации.

А во-вторых, из-за того, что тело Мо было слишком слабым, а также уже успело «привыкнуть» к повреждениям, я не мог лечить её в режиме нон-стоп. Организм девушки должен был постепенно адаптироваться к изменениям.

Так что, после первого, самого затяжного «сеанса» лечения, оптимальными были час-полтора восстановления и затем несколько дней отдыха. Чем лучше ей будет становиться, тем больше можно будет делать сеансы и тем меньше — перерывы.

Тем не менее, даже если всё пройдёт без осложнений, очнётся она лишь месяцев через шесть-семь, а до полного исцеления должно будет пройти несколько лет.

Если бы я превратил Дар жизни в Сущность, больше связанную именно с исцелением, всё удалось бы закончить куда быстрее. Однако даже в лучшем случае срок исцеления исчислялся бы месяцами. Быстрее было невозможно: тело Мо просто не выдержало бы.

Знание этого давало очень чёткое понимание того, насколько же сильно Амала и её прихвостни ей навредили. И от мыслей об этом во мне поднимались всё новые и новые волны гнева.

Не важно, чего это будет мне стоить. Я позабочусь о том, чтобы эти восемь ублюдков горько пожалели о том, что сделали.