Книга аэда

– Невралгия, наверное, – едва переводя дыхание, ответила Сафирет. – И кошмар приснился. Пожалуйста, принеси успокоительное, мне так больно, что ни встать, ни даже вздохнуть.

Риемо включил свет и вышел на кухню за лекарством, а она снова и снова с содроганием во всех деталях вспоминала приснившийся кошмар.

Она обвела взглядом их с Риемо комнату – переполненные книжные шкафы, широкий стол на двоих, гардероб, принтер, стену, завешанную ориентировками на пропавших без вести… Сафирет не могла отделаться от чувства, что она проснулась не так, как просыпалась день за днем последние шесть лет, а по-настоящему. Ей казалось, что только сейчас их общий с Риемо мир открылся в истинном свете: маленькие, игрушечные вещи в кукольной комнате. Она чувствовала себя стремительно повзрослевшим ребенком: еще вчера мир этой комнаты виделся таким настоящим, таким надежным, таким бесспорно вещным и единственно возможным в одной из возможных вселенных… А теперь кажется, что если крепко зажмурить, а потом открыть глаза, то исчезнут и уютный желтый свет торшера, и постель, и салатовый ковер; еще мгновение – и растают в воздухе стены, оставив ее на темном каменистом берегу ревущего океана, один на один с разъяренной стихией, с реальным безжалостным мирозданием, таящим шевелящийся хаос взрывающихся звезд, сталкивающихся в безмолвном пространстве космоса.

Сафирет резко тряхнула головой, пытаясь прогнать морок, но комната даже как будто стала более ненастоящей и ненадежной, чем построенный из соломы домик сказочного поросенка.

– Саф, вот, – Риемо протянул ей рюмку с каплями успокоительного.

– Спасибо, мне уже легче. Давай спать.

Он кивнул, лег рядом, и скоро его дыхание вновь сделалось ровным и медленным. А Сафирет заснуть никак не могла, сколько ни пыталась: ее не оставляло осознание того, что прежняя жизнь кончилась, что ледяной ветер из реальности широко распахнул двери в уютную комнату, что поперек синара вторгся ханнитх и пришло время прощаться с прошлым.

Битва у Трех рек

– Господин Силлагорон, по одной гипотезе, в Битве у Трех Рек Вальдерасу противостояли Тени Запределья, призванные Воплощенной…

– Господин Мартиас! Вы же обещали избавить слушателей от исторических спекуляций! Научно доказано, что за пару лет до решающего сражения Ассанта перехватила аэда Ракхима и заставила или убедила его (и это, заметьте, единственное темное пятно в данной истории) научить аэдическому искусству карагартцев. Вальдерас не ожидал, что собственное оружие обернется против него. Ну а что касается так называемых апокрифических рассказов… Они плод мифопоэтического мышления.

– Я ни в коем случае не подвергаю сомнению науку, но ведь Ракхим в переводе с древнеульмийского означает Преображенный…

– Даже в некоторых современных языках встречаются имена с прямым значением. Для древних языков, включая древнеульмийский, это обязательное правило. Так что́ вас удивляет?

Из стенограммы интервью господина Таруса Силлагорона, великого мастера аэдического искусства, профессора университета имени великого стратега Каоры Риццу, специально для радиопередачи «Загадки истории». Стенограмма зачитана в прямом эфире мастером дикторского искусства, господином Румелем Даиром.

Свобода и легкость наполняли каждую дхарму тела, и от восторга хотелось кричать. Раскинув руки и ловя то восходящие, то нисходящие потоки, Ассанта неслась над землей. Родная Ханшелла спала в голубом сиянии звезд. Великая Ульма стремила неспешные волны к Асфалийскому морю, возделанные поля чередовались с бесплодными степями, а монументальные дворцы карагартской знати сменялись изящными башенками Тильзана.

Ассанта устремилась ввысь. Нарастала тревога: земля удалялась, воздух разреживался и голубоватый свет мерк. Звезды протянули ядовито-липкие лучи, а светящаяся миллиардами солнц глубина ночи перерождалась в однообразно-зеленую плоскую равнину.