Книга домыслов

– Если она их убьет, эти смерти будут на твоей совести, – предупредила ее мать.

Елена поняла: вдали от реки будет безопаснее, но другие воды не хранят лица ее тяти. Когда мать умерла, она пересекла страны и океан лишь для того, чтобы оказаться как можно дальше от женщины в реке и отца. В этой безопасной стране она родила дочь и вскоре крестила ее, чтобы спасти ее душу. Теперь же, по прошествии стольких лет, женщина из других вод соблазнила мальчика, ставшего ее приемным сыном.

Она ждала русалку у лохани, в которой та спала ночью и топилась днем. При виде Эвангелины, раскрасневшейся и запыхавшейся, мадам Рыжкова испугалась, что русалка уже украла юность и жизнь Амоса.

Увидев мадам Рыжкову, Эвангелина замерла на месте. Старуха стояла под проливным дождем, промокшая до нитки. Ее лицо исказила злоба. Их разоблачили.

– Мадам! Вам следует вернуться в ваш фургон. Вы так заболеете и умрете.

Девушка подалась вперед, желая взять старуху за руку.

– Не тронь меня! Ты дотронулась до моего Амоса и зачаровала его. Ты заставила его лгать мне. Я знаю, что делают твари из твоего племени. Ты убийца и похитительница душ. Ты русалка.

Мадам Рыжкова поборола в себе желание кричать на девчонку. Годы, проведенные за гаданием, научили ее тому, что слова, произнесенные спокойно, производят на людей большее впечатление.

– Ты уйдешь. Ты оставишь нас и моего мальчика. Ты больше ничего у него не заберешь.

– Мадам! Мне кажется, что вы плохо знаете своего мальчика. – Пройдя мимо старухи, Эвангелина принялась отвязывать край занавеса, закрывавшего вход в ее лохань.

Оглянувшись, она прибавила:

– Я тоже плохо его знаю. Возвращайтесь в свою постель, мадам. Будет нехорошо, если вы заболеете. Амоса это очень расстроит. Я была свидетельницей смерти моей бабушки.

Девушка почувствовала тошноту, но справилась с ней. Ее руки дрожали, но она пересилила и дрожь. Она не позволила себе расплакаться до тех пор, пока, отдернув занавес, не залезла внутрь. Скрутившись клубочком, прижимая колени к груди, она смогла заглушить свой плач. Девушка не знала, какое из испытываемых ею чувств сильнее – страх или злость.

Приподнимая промокшие юбки, Рыжкова по грязи пошлепала к жилищу Пибоди. Когда старуха рывком распахнула дверь фургона, его владелец как раз сидел, склонившись над своим журналом, и тщательно рисовал на листе бумаги нечто, похожее на шатер. Его непомерных объемов живот навис над столом, заслоняя низ страницы. Испуганный неожиданным появлением мадам Рыжковой, хозяин цирка дернулся, и его рука прочертила на рисунке уродливую полосу.

– Черт!

– Девчонка должна нас покинуть, – произнесла надтреснутым голосом Рыжкова.

– Какая?

Пибоди повернулся на трехногом табурете, который называл своим «криптографическим креслом», и удивленно уставился на мадам Рыжкову.

Старуха зло тряхнула головой.

– Русалка. Так ты ее называешь. Эвангелина. Она сбила моего мальчика с пути истинного. Она заставила его обманывать меня.

Старуха хлопнула ладонью по столу хозяина цирка, еще больше испортив его рисунок.

– Эвангелина. – Пибоди накрутил на большой палец кончик своей бороды. – Я согласен, она держит нашего Амоса в кулаке. Такова любовь, мадам. Не стоит из-за этого волноваться. Со временем все само собой рассосется.

Пробурчав себе под нос что-то насчет юношеской любви, он вновь склонился над испорченным рисунком.

– Это нам весьма выгодно, мадам. Большие сборы. К тому же я не вижу в происходящем ничего дурного. Если вы не против, мадам, то я еще хотел бы прочесть кое-какую корреспонденцию.

Глаза старухи сузились. Благодушие Пибоди тотчас же улетучилось.

– Дурак! Ты ведь любишь мальчика. Ты, глядя на Амоса, вспоминаешь своего сына Захарию. – Она повысила голос. – Она его убьет. И что у тебя тогда останется? Деньги? Нет. Девчонка? Она исчезнет в реке. Ни Амоса, ни русалки, ничего…

– Мадам.

– Мы должны держаться подальше от рек, от воды. Ты прогонишь ее и сожжешь все вещи, которые после нее останутся.

Руки старухи вцепились в ткань юбки.

– А теперь послушай меня, – вставая с табурета, произнес Пибоди. – Девчонка имеет грандиозный успех с первого своего выступления. С ее появлением Амос стал более счастливым. Я не собираюсь ее прогонять.

Рыжкова подалась вперед, ткнула своим узловатым пальцем в грудь Пибоди, а потом, вертя им у него под носом, произнесла:

– Я раскрыла ему все свои секреты, я любила его так, словно он мое родное дитя, а он меня обманул. Она высосет из него все силы, а потом утопит. Она уже губит его.

Пибоди отстранил ее палец от своего жилета и поправил галстук. Он попытался воззвать к здравому смыслу мадам Рыжковой.

– Возможно, вам следует установить определенные правила, но и о терпимости не стоит забывать, о терпимости и великодушии, мадам. Не забывайте, что Амос не всегда был цивилизованным мальчиком. Что же касается Эвангелины, – продолжил он, – то вам не мешало бы узнать ее получше. Девушка – весьма кроткое создание. Амос одинок. Уверен, что большинство наших мужчин в нее влюблены.