Книга дворцовых интриг. Евнухи у кормила власти в Китае

Как-то весной в праздник Цинмин мы отправились в парк Ихэюань — в Летний дворец. Было довольно прохладно, поэтому все мы надели теплую стеганую одежду. Говоря по правде, мы любили этот парк куда больше Зимнего дворца вовсе не за его красивые виды, а потому что дворцовые правила не были там такими строгими, как в Гугуне. Мы чувствовали свободу, имели возможность как-то развлечься. Помню нам очень нравилось собирать травку имуцао

— «материнская польза». Дело в том, что у императрицы Цыси еще в молодости появился недуг — болезнь крови, поэтому она круглый год принимала особый бальзам, сделанный из травки имуцао. Цыси считала, что растение, которое ей доставляют с Восточных Могил — Дунлин[260]

, не обладает нужными качествами, а потому с наступлением лета готовила снадобье сама. Для приготовления бальзама нужно иметь растение самого лучшего качества, именно такая трава росла вокруг Храма Неба и на Заднем холме парка Ихэюань. После Праздника Начала Лета — Дуаньу[261]

 мы отправлялись собирать это растение. У травы были белые цветочки величиной с зернышко гаоляна, длинные пористые листики, как у дикой конопли. На стебле длиной около трех чи распускалось сразу множество цветочков, по своему оттенку немного напоминающих цветы лотоса. Цыси в последние годы постоянно принимала настой, сделанный из этой травы, при этом отмечая, что снадобье оживляет ее кровь, способствует работе кишечника и поднимает тонус. Мы обнаружили одно хорошее место, где можно собирать траву имуцао, — позади Дальнего холма, в нижней части Западной галереи. Летом здесь постоянно веял южный ветерок, что доставляло нам истинное наслаждение, да и само это место было необычайно красиво.

Нередко сюда приходил евнух Чжан Фу. Мальчики-слуги (понятно, скопцы) готовили ему чай, набивали трубку гуаньдуньским табаком. Евнух Чжан любил нами покомандовать и объяснял нам, как надобно собирать растения. Я часто приходила сюда после ночной службы, не успев даже хорошенько выспаться. Помню, среди травы, которую мы собирали, попадались кустики крупной конопли, которая, в отличие от дикой конопли и клещевины, называлась «вонючей». У этого растения были крупные темно-зеленые листья, которые топорщились, будто лапы. Белоснежные цветы напоминали колокольчики, среди лепестков виднелись два созревших семечка — плода. Стоило задеть лист растения, как сразу можно было почувствовать резкий неприятный запах. Помню, старый евнух Чжан, заметив это растение, с изумлением воскликнул: «Эй! Это же отличное лекарство, к тому же очень редкое! В свое время оно меня и спасло!» Видимо поняв, что сболтнул лишнее, он тут же замолчал, но мы уже засыпали его вопросами: как «вонючая конопля» спасла ему жизнь.

Чжан Фу, тяжело вздохнув, промолвил: «Есть такая поговорка: „Если кого бьешь, не бей по лицу, если о ком говоришь, не поминай его недостатков!“ Еще наши предки когда-то говорили, что из трех видов непочтения к родителям главным является отсутствие потомства. Наш брат евнух как раз подпадает под эту статью. Кто хочет указать на его недостатки, выругавшись, непременно скажет, что евнухи, мол, выросли не на обычных людских хлебах!.. Вообще-то предки нашей Цинской династии относились к нам, евнухам, довольно милостиво. Если, к примеру, придворный евнух совершал какой-то проступок, его не отправляли на Цайшикоу — Овощной рынок[262], ему оказывали особую милость — посылали под нож. Одним словом, жизнь у нас, евнухов, была нелегкая и вряд ли я смогу рассказать вам о ней во всех подробностях». Евнух говорил медленно, растягивая слова. Мы смотрели на него с вниманием, ожидая продолжения рассказа. Он говорил: «Наша семья жила в области Хэцзяньфу, то есть в южной части провинции Хэбэй. Край был бедный, потому что кругом одни солончаки, на которых, как известно, хлеб не растет. Из-за бедности жить было просто невмоготу. Не удивительно, что именно в наших местах появилось так много евнухов-тайцзяней. Со временем их число росло, а потому ширился спрос на лекарей-специалистов, надо сказать, высоких профессионалов своего дела. Их почтительно называли „мастерами“, а в обиходе — „обрезателями“. Эта профессия переходила от отца к сыну, причем секреты ремесла посторонним не раскрывались, каждый владел своими тайными приемами. Лекарь-оскопитель для мальчика-евнуха был все равно что учитель-наставник для монаха и почитался им всю жизнь. Человек, который подвергался операции, допускался к ней только после того, как совершит перед лекарем положенные поклоны. Если в будущем евнух добился почета и славы, самую значительную дань уважения он должен был поднести своему врачевателю. В качестве подарка лекарю обычно подносили свиную голову или курицу, а также бутыль самогона. Что до денег, то сумма определялась в зависимости от состояния семьи, но обычно денег сразу не отдавали. Это значило, что оскопленный мальчик рано или поздно заплатит сам: когда разбогатеет и прославится, он непременно вспомнит о своем лекаре.