Книга III. Беглец от особых поручений

- Вполне. Это, кажется, вы не понимаете, с кем говорите. - Пожал я плечами под печальный вздох Толстоватого. - Но я могу вам помочь с осознанием… например, как насчет встречи в круге?

- Виталий Родионович, бога ради… остановитесь! - проговорил полковник.

- С чего бы? Этот потерявший голову от вседозволенности и глупости… человек, если его можно так назвать, в лицо бросает мне оскорбление, а я должен молчать? - Я развел руками. - Вот уж вряд ли.

- Круг? Ну, нет. С такими, как вы, мы разбираемся проще. - Уже даже не багровый, а просто‑таки темно‑коричневый глава отделения, вскочив с кресла, подлетел к столу и резко вдавил кнопку звонка. В следующий момент дверь отворилась, и на пороге появился секретарь. - Караул сюда, немедля. Этого в подвал.

- Не торопитесь, ротмистр, - голос Толстоватого лязгнул сталью. И куда только девался добродушный Вент Мирославич? - Секретарь, свободен.

Тот кивнул и исчез. Но глядя на физиономию секретаря, могу сказать точно, караул он все же вызовет, правда, в кабинет не пустит. Умен.

- Какого дьявола вы распоряжаетесь в моем отделении? - удивленно и как‑то растерянно протянул ротмистр.

- По праву специального и полномочного представителя главы Особой Государевой канцелярии в Каменграде. Сядьте, - приказал Толстоватый. Вот тут глава отделения немного опомнился и пришел в себя. Вроде бы.

- Господин полковник. Я безмерно уважаю как вас лично, так и его сиятельство, князя Телепнева. Но… - медленно отступив от стола, ровным, механическим тоном проговорил ротмистр. - Я также абсолютно уверен, что Старицкого необходимо арестовать. Вы сами видите, этот человек ни во что не ставит власть, а значит, способен в любой момент покинуть город… если не страну.

- Господин ротмистр. В отличие от вас, я знаю князя Старицкого почти пятнадцать лет, и за это время он показал себя настоящим человеком чести. И если бы вы повели себя, как и следует офицеру и представителю Особой канцелярии, а не ориентировались на подлые слушки и шепотки зажравшихся бездельников, этой дурной сцены попросту не было бы! Или вы думаете, что Его величество стал бы назначать на должность директора нового военного училища бесчестного человека? А может, вы считаете, что государь некомпетентен настолько, что способен подарить какому‑то проходимцу половинный пай в каменградских верфях?

- И все же я вынужден настаивать на аресте. Господин Старицкий вспыльчив и может…

- Не более, чем вы, ротмистр. - Мне надоело, что разговор идет так, словно меня и вовсе нет в кабинете. - В конце концов, я услышу извинения?

- Виталий Родионович, прошу, держите себя в руках. Ротмистр Дорн просто стал жертвой слухов и домыслов. Ну же, не будьте столь злопамятны… - Толстоватый вновь взял на себя роль миротворца.

- Ла‑адно, - протянул я. - Что ж, пойду вам навстречу, но… только из личного уважения, Вент Мирославич. А теперь давайте о деле.

- Вот и договорились. - Полковник коротко вздохнул и, одним взглядом заставив недовольного ротмистра сесть в кресло, заговорил: - Итак. По высочайшему повелению комиссия проводит проверку деятельности ваших предприятий в Хольмграде. Каменградскому же посаднику и главе здешнего отделения Особой Государевой канцелярии был отдан приказ о проведении такой же проверки на верфи.

- И это явно идет вразрез с тем, что вы говорили о доверии государя, - тихо, себе под нос пробормотал ротмистр, но Толстоватый, разумеется, его услышал.

- Вот ваши люди и займутся определением, было ли это доверие оправданным, - отрезал полковник, и глава отделения умолк.

- Ну да, крамолы и воровства не нашли, давайте поищем хищения, - проговорил я со вздохом, вспомнив визит князя Телепнева. Полковник вскинулся, но я только махнул рукой. - Черт с ним со всем. Ищите, что хотите. А лично я ухожу в отпуск. Сегодня же отобью телеграмму Ладе, пусть приезжает с детьми. Давно пора обживать дом…

- Хм… Виталий Родионович, право, мне неловко вам об этом сообщать, но… - Толстоватый неожиданно закашлялся и, оттянув пальцами жесткий от обилия золотого шитья воротник‑стойку мундира, кисло улыбнулся. - Ох, и сложно же это…

- Да? И все же попробуйте, Вент Мирославич. - Нахмурился я, чувствуя, что сейчас мне скажут что‑то очень‑очень неприятное. И оказался прав.

Полковник с ротмистром переглянулись, но если последний остался равнодушен, то Толстоватый явно занервничал.

- Видите ли, ваше сиятельство… хм… Виталий Родионович… Тут такое дело…

- Вент Мирославич, ну что вы мнетесь, словно гимназистка перед гусаром? - не выдержал я. - Говорите, как есть.

- Ох, ладно, что уж тут. Но, Виталий Родионович, обещайте мне… - резко мотнув головой, заговорил Толстоватый. - Обещайте, что… э‑э‑э… будете держать себя в руках.

- Вент Мирославич, друг мой. Я могу обещать вам только одно, если вы немедленно не объясните, в чем дело, я просто вытрясу из вас то, о чем вы никак не соберетесь мне сообщить. Выбью, если хотите.

- В камеру однозначно, - вякнул не сдержавшийся ротмистр, но Толстоватый обжег его яростным взглядом, и глава отделения вновь постарался превратиться в невидимку.

- Итак. Я жду. - Вздохнул я.