Книга Лазури

Он пел, черпая из себя таинственные знаки и вкладывая их в раскрытое сердце мое, просвещая и преображая меня согласно замыслу своему, серебром покрывая крылья мои и багрянцем закаляя жилы мои, фиолетом наполняя уста мои и изгоняя из глаз моих тьму слепоты.

Я видел то, что видел Он, и знал, как думал Он, и чувствовал так же. Избрание мое открылось мне, и жаждой служения преисполнилось сердце. Пожиратель пришел сюда не ради себя, но ради обета своего, и мы не были врагами ему — но лишь помехой. Он пощадил бы каждого, кто подчинился бы его воле, но я боялся. Боялся, что таких больше не найдется. "Тогда ты станешь Кассием Лотом, маленький пророк" — сказал Он, и я знал, что имелось в виду.

Светлым посланником гибели влетел я обратно, и голос мой пронзил колокол от края до края, ведь теперь он мог звучать грозно и веско, словно "гром".

Тогда преисполнился я гордостью и величием, ведь это был час триумфа моего, и возвестил стае о том, что час их пробил.

— Смерть, — сказал я тогда, — явилась собрать жатву свою и сокровища свои возвратить. Всякий из нас, дерзнувший противиться воле Его, погибнет, ибо нет сил, способных противостоять Творцу!

Но многие ропотом ответили, и хулой, говоря, что Темная Мать сотворила все, а Пожиратель — чудовище и должен быть низвержен наверх, откуда явился.

— Смолкните же, безумные! Смиритесь и склонитесь перед грядущим Роком!

И склонились они. И убили меня первым.

Коракс

Как бы смешно это не звучало, но вера маленькой птички была настолько сильна, что во мне, казалось, проснулось новое существо, могучее, медлительное и голодное. Оно пришло сюда, как и было предсказано, и следуя путями пророчеств, посылало своего глашатая на смерть.

Соусейсеки наблюдала за тем, как я трансформировал Кассия, но не сказала ни слова, и слушая его, не перебивала. Только когда серебристой искрой полетел он к своему народу, Соу тяжело вздохнула, словно догадываясь. Но когда я повернулся, чтобы спросить ее о происходящем, она лишь приложила палец к губам, показывая, что разговоры могут и подождать.

Тяжело и неторопливо ступал я, идя — или шествуя? — к Гнездам, и серебро оставляло на стенах следы, словно сотни улиток проползали невидимо рядом.

Шум сотен птиц и слова Кассия донеслись до меня, а затем черной струной завис в воздухе его последний крик. Его эхо все еще металось под сводами колокола, когда вспыхнувшие нити электрическими искрами осветили произошедшее и в свою сокровищницу вернулся Великий Пожиратель.

Кассий еще был жив, и падая вниз, щедро кропя кровью пергамент и перья, он видел, как его божество явилось в силах тяжких, чтобы исполнить предсказанное им.

Тонкое пение знаков в его сердце сказало мне лучше всяких слов, что он понял все и все же простил. Бедный Кассий, отдавший все ради мечты. Теперь я знал, что за надоедливая мысль обрела его форму, и эту мысль нельзя было обмануть.

Острая боль пронзила правую руку, когда кожа-перчатка слетела с нее и метнулась вперед, щепоткой улавливая последнее дыхание умирающего.

И я его поймал.

Гворки кружились надо мной серой тучей, не решаясь напасть, и тянули какую-то литанию заунывными голосами. Я двинулся вперед, обращаясь к мерцающим переплетениям словами силы, словами власти, и память моя признала их.

Словно невероятная хлопушка разорвалась в колоколе, когда исчезла удерживавшая Гнезда сила. Сотни тысяч страниц закружились в неистовом хороводе, словно снежинки в вихре, а с ними напали и гворки.

Песнь их обращалась к Темной Матери, и призывала ее нести страх и гибель врагам, но Море было далеко и потому я не растворился в хаотическом потоке перерождений, а лишь замер, словно парализованный. В хоре их была идеальная гармония, способная противостоять моей власти, но они не учли одного. Я был не один.

Сияющий шар Лемпики ворвался в кружащиеся по ритуальным траекториям ряды гворков, разбрасывая их и терзая разрядами слепящей энергии, а следом явилась и его хозяйка.

Ножницы свистящими полукружиями плясали в ее руках, словно стальные ленты в диковинном танце, и только брызги крови и облачка перьев указывали на то, что танец этот был из репертуара кого-то вроде Шивы-разрушителя.

Мелодия распалась, рассыпалась под этим неожиданным натиском, и я снова обрел волю.

— Взвесил я вас и царство ваше, — усмехнулась Маска Лжеца, — и нашел вас очень легкими. Ваше время вышло вместе с дыханием Кассия Лота.

Серая туча опустилась на меня душащей горой пернатой плоти, и сотни яростных ртов открылись, чтобы откусить хоть кусочек ненавидимого и неостановимого Пожирателя, разрушившего их мир, но вдруг все на мгновение стихло, чтобы затем взорваться неистовым воплем — когда тел их коснулось чернеющее серебро.

В смерче осыпающихся страниц, бьющихся в агонии тел и карающих нитей Плетения невозможно было долго сдерживаться. Я боролся, но все же не сумел устоять. Я стал Великим Пожирателем.