Книга Лазури

Разумеется, Анжей не читал свитка с договором, но условия были ясны — демон обещал рабби знания, достаточные для создания столь желанного им идеального существа, спасения от всяких опасностей на время, что потребуется для этого и некоторый срок для того, чтобы тот воспользовался плодами своих трудов, когда они подойдут к концу. Теперь Лев знал куда больше, чем раньше, и с энтузиазмом принялся за работу, несмотря на то, что она должна была приблизить время, когда его душа займет свое место в осуществлении планов своего адского господина. С того дня и начались первые опыты взявшего новое имя кукольника, не прекращавшиеся почти до последнего дня их жизни в поместье. Десятки, сотни фарфоровых тел выходили из-под его искусных пальцев, чтобы вскорости быть разбитыми за невидимый глазу изьян.

Странно, но одна из них сумела напугать создателя. Почти полностью завершенная, с заботливо сшитым самим мастером платьем, она вдруг из фавориток попала на самую дальнюю полку. Розен не рассказывал все еще не слишком сведущему в тайных знаниях ученику, почему вдруг он отложил ее в сторону и избегал даже лишний раз брать в руки. В скором времени, впрочем, им стало не до вопросов — мастеру и ученику пришлось бежать из имения прямо через зеркало, и единственным, что взял с собой старик, была та самая незавершенная кукла.

Н-поле вывело беглецов в Неаполь, где они и начали новую жизнь — уже как кукольники.

Антракс

Лёд умер.

Я моргнул.

Лёд умер навсегда и теперь стекал с моего тела потоком безнадежно мертвой воды.

Какой еще лёд? Откуда здесь лёд?

Маленькая закусочная в горах, где мы сидели…

Что? Что?

Где мой чай?

Льда больше не будет.

Где она?

Где вы?..

Где я?

Солнечный свет умер вместе со льдом. Меня окружал сумрак, в котором я сразу ослеп, как курица. Жестковатый табурет сменился гладкой и холодной поверхностью, на которую я опирался пятой точкой — а заодно и шестой, и седьмой, и всеми дермаграфическими пунктами собственной спины. Лежать было не очень удобно — словно на катке: такое ощущение, что от малейшего движения куда-нибудь поедешь и врежешься в барьер. Зато прохлада, пришедшая на смену горному зною, приятно окутала тело. Хоть какой-то плюс…

А воды, кстати, не было. Вообще никакой.

Да какой еще воды, дьявол забодай?!

Я попытался рывком сесть, но ладони скользнули по холодной глади, о которую я незамедлительно и ощутимо приложился затылком. Тихонько взвыв от боли, я осторожно приподнял голову и увидел Суок. Она стояла в нескольких шагах и молча смотрела на меня.

— Суок? Что случилось? Где мы? Где Суигинто?

Она не ответила. Лишь ее распущенные волосы, извивавшиеся в темноте, конвульсивно дрогнули и со свистом прянули во все стороны.

Распущенные?

— Что с тобой случилось? Где твоя лента?

Не отводя взгляда, она легонько пнула что-то, лежавшее на полу возле ее правой ноги.

— Что это значит? — мою кожу дернули мурашки от тяжелого лязга свинца в ее голосе.

— Он еще там, — донесся дребезжащий тихий голос из какой-то белесой кляксы, опутанной ее волосами. — Я дала ему то, чего он хотел…

— Что именно?

— Спроси его. Отпусти меня, я нужна…

— Проваливай, — черные пряди разжались и опали. С легким стоном кусок тумана сплющился и ушел куда-то в пол.

Я не видел глаз Суок, но чувствовал, что она смотрит мне в глаза, не отрываясь.

— Значит, это ее ты хотел, Отец?

— Кого? Что мы тут делаем, дочь? Что это за место? — в голове у меня явно что-то перемкнуло.

Черные башмачки звонко защелкали по прозрачной поверхности — и я неожиданно ощутил позыв податься назад.

— Значит, это правда. Ты всегда хотел только ее. Любил только ее. Даже там ты был с ней. А я, Отец? Я — просто инструмент?

— О чем ты? Мы же были вместе…

— Да, вы были вместе. А я? Ради этого ты создал меня? Чтобы… быть с ней?

— Да погоди же! Я… — и тут я увидел ее глаза. Сверхновые звезды скрывают меньше пламени, чем эти два зеленых факела.

— Еще там, да? Вспоминай, Отец.

— Где — «там»? Где мы сейчас-то… Уп!

Я запнулся, когда маленькая нога опустилась мне на грудь, вдавив обратно в пол.

— Что ты делаешь?!

— Вспоминай.

— О чем вспо… Эй! — ее волосы оплели мои руки и ноги.

— Вспоминай сейчас же!

— Что?! Что вспоминать?!

— Всё, — ее глаза вдруг оказались совсем близко.

Я открыл рот…

И закрыл его.

Жар на ладони. Эхо собственных шагов. Приближающийся темный силуэт.

И тихий плач за спиной…

— Нет!

— Вспоминай все. До конца.

Бездна Ерквиста. Полет над водами подземного моря. Жгучее солнце. Наполненная алкоголем пустота.

Мертвое кольцо…

— Нет! Нет, я не верю! Этого не было!

Ласковые объятья льда…

Зеленые моря светились изнутри.

— Вспоминай дальше, Отец.

— Н-нет…

— Вспомни мое рождение. Вспомни наш дом. Наш полет. Ту скалу… — ее голос вдруг сорвался. — Вспомни… ту коробку конфет… Это все — зря?!

— Суок, я… — и тут до меня, до жирафа ебаного, наконец дошло. Я все понял.

И руки сами рванулись из пут к вискам, а воздух — криком из груди. Мрак разорвался и умер вслед за льдом и солнцем. Остались только зеленые огни.

И в этих огнях я видел свою смерть.

И отнюдь не от ее рук.