Книга Мечей

Раба можно похоронить в грязевой яме. Они хотя бы поступили немного лучше. Дедова кружка, рог для питья и свинья отправились вместе с ним. Ему расчесали бороду, а волосы заплели в косы. Подстригли ногти, чтобы в час Рагнарёка йотуны не смогли призвать его на строительство корабля Нагльфар[14]. Остается надеяться, что дед будет в безопасности за стенами Валгаллы. Он умер не геройской смертью, и его не вознесут сразу на небеса, но Один призывал и великих людей. А дед был брегоном, судьей, мудрым советчиком. Его лорд к нему не прислушивался… поставит ли Всеотец это ему в вину?

Дождь моросил, скапливался лужами на утоптанной земле. Сегодня утром сияло солнце. Вечером дождь застал их за печальной работой. Халли с отцом продолжали трудиться, возводили земляной курган. Они почти не разговаривали, берегли дыхание, чтобы вырыть яму в мокрой земле и насыпать над камнями курган. В конце концов земля превратилась в слякоть, а место, где они копали, – в лужу.

Отец кинул лопатой мокрую грязь на курган, который поднимался не выше колена. Грязь сочилась водой.

– Хватит. Достаточно. Свет меркнет. Мы сделали что могли.

– Я могу работать дальше.

– Он был сварливым, своенравным стариком. По крайней мере, теперь не встанет. Мы отдали ему проклятую лучшую свинью.

Отца это не обрадовало. Халли выбрал свинью, вытащил на улицу и зарезал на могиле прежде, чем тот вернулся с камнями.

– Иди в тепло, отец. Я закончу.

Отец лишь смотрел на него, вода стекала с его шапки и капала на бороду. Они сломали лопату. Одну из двух, что у них были. Теперь ее требовалось починить – очередное дело в бесконечной череде дел, которые следовало завершить до листопада. Только это имело значение для его отца, Эгглафа, сына Унферта, сына Эгглафа, героя Скьёльдунгов[15]

, владевшего великим мечом Хрунтингом. Отец собрал обломки и уцелевшую лопату, швырнул их в грязную тележку и потащил ее прочь, пустую и легкую.

Смерть деда стала для отца облегчением. Под конец дед нуждался в постоянном уходе. Старость лишила его всего. И отец сказал над могилой: дед Унферт был постоянным напоминанием о том, как низко пала их семья. И они выбрали это место, рядом с одним из великих курганов, но скрытое кустарником, чтобы деревня могла о нем позабыть.

Чтобы деревня забыла его.

– Это неправильно, – сказал Халли. – Неправильно, что пришли только мы, неправильно, что он здесь один.

– Рядом с ним лорд, – ответил отец. – Это лучшее, что мы можем для него сделать. Боги свидетели, он для нас не сделал ничего. Через семь дней мы выпьем сьюунд[16] и унаследуем все, что он нам оставил. Дом и трех свиней. Хоть это он не потерял.

Он не потерял меч, хотел сказать Халли. Он его одолжил. Только одолжил.

Но они не говорили о мече.

Все прочие говорили, когда обсуждали деда. Все это помнили.

Халли помнил иное. Один, в меркнущем свете, он пригладил грязевые комья, даже похлопал по ним. Попытался представить деда юным и сильным, входящим в Валгаллу вместе с героями. Сегодня днем над ними пролетел ворон, и Халли надеялся, что это было око Одина, высматривавшего деда, чтобы призвать его в чертоги богов, снова молодого, но как никогда мудрого. Всеотцу ведома правда обо всех вещах. И Всеотец, сам отдавший глаз за мудрость, конечно же, знал цену честному судье, который осмелился поспорить с собственным господином и усомниться в репутации гостя.

Дед осмелился прогневать лорда Хродгара и не смог доказать свою правоту, когда товарищ Хродгара, Эскер, белобородый старик, упрекнул его в оскорблении гостя. Дед отплатил за это сполна – сполна, если Беовульф не лгал о своем геройстве.

Отец одолжил семейное сокровище, меч Хрунтинг, древний и несокрушимый в руке героя. Никогда не подводивший истинного героя в битве.

До тех пор.

Халли крепко зажмурился. Сосредоточился на грязи, на похлопывании по комьям, на том, чтобы сделать курган как можно более аккуратным.

Он никогда не видел Хеорот во времена его славы. Никогда не видел Хрунтинг. Отец говорил, что тоже их не помнит. Он был слишком юным. Отец помнил только огонь, когда Хеорот сгорел дотла. В том огне погибла бабка. Дед вытащил отца. И на этом все кончилось. Дед построил домик в деревне Лайре рядом с руинами, рядом с могилами великих лордов и героев.

Первое воспоминание Халли о деде: морщинистое лицо близоруко щурится на него, старик гадает, почему глупый пятилетний мальчишка решил в одиночку накормить свиней. В тот день он перепачкался не меньше, чем сегодня. Тоже шел дождь, летняя морось, и голодная старая свиноматка сбила его с ног. Отец спас Халли и отвесил ему могучую оплеуху, так, что зазвенело в ушах, – от испуга, что чуть не потерял сына.

Дед спросил, почему он это сделал. Дед всегда так поступал. «Почему?» и «Почему не?» были его любимыми вопросами. Халли представил деда судьей, облаченным в золото, всегда, прежде чем вынести решение, задающим людям этот вопрос.