Читаем Книга мечей полностью

Если мы рассмотрим сечения режущих оружий, мы увидим, что все это — модификации того самого древнейшего механического устройства, клина, как показывают следующие рисунки.

Форма № 1 (рис. 118) это клин, который получается, если взять за основу толщину задней части обычного лезвия и продолжить его по правильной линии до вершины треугольника — острия. Эти две стороны встречаются под углом девять градусов; следовательно, кромке не хватает толщины, веса и силы, необходимых для любого режущего инструмента. Для мягких веществ этот угол варьируется от десяти до двадцати градусов, как у обычного столового ножа. Угол от двадцати пяти до тридцати пяти градусов, являющийся наилучшим для обработки дерева, можно обнаружить у долота и плотницкой стамески. Для резьбы по кости тупизна угла возрастает до сорока градусов и даже до девяноста; последний угол лучше всего подходит для разрезания металлов, а первый — для лезвий мечей, которые предположительно должны встречать твердые поверхности.

Но, даже имея угол заточки лезвия в сорок градусов, оружие будет неэффективно против, скажем, толстого лба, если разрез не будет производиться идеально. Форма № 2 иллюстрирует угол сопротивления (сорок градусов) и угол входа (девяносто градусов). Форма № 3 показывает, что на практике оружие с клином сорок градусов слишком толсто и тяжело для использования, и это требует каких-то мер для того, чтобы можно было облегчить лезвие, сохраняя при этом необходимый угол сопротивления. Остальные сечения отражают главные способы движения к этой цели. В № 4 и 6 угол несет изогнутая и выпуклая линия, придавая таким образом сечению двояковыпуклую форму. Когда задняя часть или основание ее плоское, то это персидский и хорасанский вариант, который принято именовать «дамасским». Когда основание отсутствует и оружие обоюдоострое, то это старая «толедская» рапира, где встречаются две арки с тонкими макушками (3а, рис. 124). И то и другое — оружие сильное, но несколько тяжеловатое. В формах № 5 и 7 две стороны стесаны до плоской поверхности, в результате мы имеем индийский тальвар. Когда на его плоской поверхности производятся выемки, как показывают черные линии на № 5 (сравните с № 8), мы получаем двояковогнутое сечение, в противопоставление двояковыпуклому. Углубления в клине посредством двух глубоких желобков от угла сопротивления — это одна из форм, принятых английским «уставным» мечом: он был признан самым легким при заданной ширине и толщине, но никак не является самым идеальным: против него имеется несколько технических возражений.

Остальные лезвия, показанные на иллюстрации, имеют желобки различных форм. Функция такой выточки — избежать чрезмерной гибкости; она также уменьшает вес и увеличивает силу. Если делать вырезы на обеих сторонах тонкого или «гибкого» лезвия, оно становится тверже, поскольку любая сила, будучи приложенной к такому лезвию с целью согнуть его, встречает наибольшее сопротивление, которое эта форма может оказать. С механической точки зрения это то же самое, что ломать лук, надавив на него сверху; чем больше лук прогибается, тем сильнее сопротивление. Так, узкий паз предпочтительнее, чем более широкий паз той же глубины. Форма № 9, имеющая желоба на обеих сторонах возле основания, — это старая добрая форма, предшествовавшая «уставной» (№ 8): ее слабое место, место между желобами, где металл наиболее тонок, расположено наилучшим образом — рядом с основанием, где менее всего требуются сила и толщина. Форма № 10, хоть и полегче, имеет вдвое больше слабых мест. Форма № 11 в этом отношении лучше — у нее есть три желоба, которые гораздо мельче, и, соответственно, металл между ними толще. То же самое относится к № 12 и 13 — это сечения палашей с одним и тремя желобами.

Форма № 14 показывает искусный метод избегания слабости. вызываемой глубокими «каннелюрами»: это сечение лезвия, сделанного в Клингентале (не «Кленгентале») — фабрике по производству оружия, основанной Наполеоном Бонапартом в Эльзас-Лотарингии. Два наиболее выраженных желоба вырезаются в металле, но не прямо друг напротив друга; таким образом, каналы могут соприкасаться с линией оси и даже накладываться на нее. Такое расположение дает большую жесткость, но, как показывает тестирование, лезвию не хватает рубящей силы, возможно, из-за потери силы ввиду вибрации.

Формы № 15 и 16 — экспериментальные клинки. У первого желоб скрыт в основании, оставляя нетронутыми стороны клина; но вот точить клинок такой формы достаточно затруднительно, и, поскольку не хватает сопротивления верхней части арки, имеется небольшое возрастание жесткости — меч действительно пружинит так же легко, как и прямой. У № 16 есть несколько сильных сторон, но в целом он представляет собой провальную комбинацию. И наконец, № 17, старая «уставная» сабля «шомпольного» типа — наверное, самый худший вариант: резкий переход от круглого толстого основания к тонкому острому лезвию чрезвычайно затрудняет равномерную закалку, и оружие само себе мешает в работе — основание служит стопором для рубящего удара.

Перейти на страницу:

Все книги серии Оружие

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука