Книга Мертвых

– Нормалек, Толик, как я уже говорил, нормалек. Лекарство подействовало. Эпидемия отступила. Выздоровели даже те, кого уже записали в покойники. Пацан твой здоровехонек, жена пока слабая, но уже на ногах. Я, как только убедился, что все в порядке, – сразу обратно. Встретил Шестеру, а потом и Хрума. А уж как они нашли тебя, знают только их мутантские головушки. Такие дела. – Носов многозначительно помолчал. – Ну и Русаков тоже без тебя как без рук. Наказал тащить тебя на станцию Че Гевары за шкирку…

– Договаривай, Коля. По глазам вижу – есть еще новости.

– Ничего конкретного, Томский. Я спешил вернуться и знаю только одно: красные зашевелились, и зашевелились они всерьез.

– Ну, не в первый и не в последний раз. Шевелиться да барахтаться – для них обычное состояние. Доберемся – разберемся. Делай свой укол, Прокофьев.

Томский уже засыпал, когда к Корнилову пришла новая делегация: Бронкс, Телещагин и однорукий Борис зачем-то привели Алину Разину. Возглавлял процессию Степан.

– Ну, просто не знаю, что мне с ними делать, – развел он руками. – Замыслили какой-то приятный сюрприз. Говорю я вам: мне сюрпризов уже вот так хватило!

– Что за сюрприз?

– Товарищ Корнилов! – Бронкс положил руку на плечо Кальмана. – Тут мы с Сережей посоветовались… Надо нам с ним на базу к Борису заглянуть. Кой-чего принести. Отпусти. Ну, и пару человек в помощь дай.

– Ого! С Сережей? А вы, никак, подружились!

– Вообще-то, Бронкс – парень мировой, – кивнул Борис. – Бог рэпа.

– Что верно – то верно, – закивал головой Кальман. – И потом – он доказал, что ему можно верить.

– А при чем тут рэп? – спросил Юрий.

– Дело, собственно говоря, не в рэпе, – вступила в разговор Разина. – Просто в благодарность за спасение мы хотели бы…

Сон наконец одолел Томского. Он так и не узнал, чего хотела примадонна.

Впервые за все время своего путешествия в Жуковку, Анатолий спал без сновидений, крепко, зная, что находится под бдительной опекой верных друзей.

Проснулся Толик от того, что ему было жарко. Оказалось, что его укрыли несколькими одеялами.

Томский открыл глаза, с удивлением увидел над собой не небо, а черные от копоти потолки столовой, расположенной на третьем ярусе бункера, в котором жили турбинопоклонники. Потом услышал голос Бронкса, который что-то доказывал Кальману.

Анатолий привстал. Столы были отодвинуты к одной из стен. Из них соорудили что-то вроде помоста, на котором среди расставленных в несколько рядов аккумуляторов суетились Борис, Бронкс и Кальман. Когда вынесли стойку с микрофоном и к ней подошел Бронкс, Толику стало понятно, о каком сюрпризе шла речь. Они решили дать концерт! Томский оглянулся. В зале яблоку негде было упасть! Жители Жуковки и принявшие их обитатели Власихи, стараясь не шуметь, дожидались представления.

Через толпу к Толику шел Корнилов. С миской и кружкой в руках.

– Проснулся? Поешь. Выглядишь отдохнувшим, но сил тебе придется набираться.

– Какого черта, Юра? Что мы делаем во Власихе?

– Раз-раз, раз-раз. – Бронкс вытащил микрофон из стойки и жестами что-то показывал Борису, склонившемуся над пультом звукорежиссера. – Раз-раз…

– Кушай и слушай. – Корнилов передал миску Томскому. – Задержимся тут не больше, чем на три часа. – Уж очень ребята просили. Бронкс будет читать свой рэп, Разина тоже порывается что-то спеть. Думаю, это пойдет на пользу людям, пережившим столько потрясений. Моральный дух и все такое…

– Да я, собственно, не против. Пусть поют. Откуда оборудование?

– Борис-Геймер притащил из своей берлоги.

Вспыхнули лампочки, подвешенные на проволоке, которую натянули над сценой. При ярком свете стало видно, что столовую тщательно убрали. Однако общий вид этого концертного зала оставлял желать лучшего. Наверняка Бронкс в былые времена выступал совсем в других помещениях.

Однако сейчас он этого не замечал. Лицо Марата светилось от одухотворения. Толстяк, взяв в руки микрофон, стал выглядеть лет на десять моложе.

– Друзья! Прошу внимания! Мы начинаем наш концерт. После Катаклизма мы не раз выступали в Жуковке, но… Все это было ерундой. Итак… Да что там говорить. Лучше почитаю… Правильно?

Бронкс покраснел и осекся. И тут зрители зааплодировали. Сначала всего несколько человек. Потом – все больше. Вскоре стены столовой сотрясала овация. Борис включил фонограмму. Марат поднес микрофон к губам.

Как изменится это, я уже не знаю.

Закрыв глаза, тебя я крепко обнимаю.А мы над пропастью стоим, не замечаем.Как потеряли мы с тобой ключи от рая.Как изменится это, я уже не знаю.Тебя мне не заменит ни одна другая.А мы над пропастью стоим, не понимая.Как потеряли мы с тобой ключи от рая.

Ни Томский, ни Корнилов не любили рэп. Да и к Бронксу отношение у них было не самое теплое. Но теперь Марат преобразился. Он оказался настоящим профессионалом и умел заводить публику.