Книга о табу на знание о том, кто ты

Если кто-то заговорил о новом видении, это значит, что его сразу же спросят о той пользе, которое оно может принести. Если задуматься, это может показаться удивительным. Однако именно так и происходит всякий раз во время разговоров с людьми, воспитанными в духе протестантизма. Католики, индусы, буддисты, мусульмане и даосы понимают, что видение, или созерцание, представляет собой нечто само по себе прекрасное. Скорее всего, они интуитивно понимают, что оно представляет высшее благо, подобное христианскому видению райского блаженства, которое открывает созерцателю, что все существа всегда ведомы и любимы Богом. Однако эта возможность беспокоит протестантов. Не случайно одна из их канонических молитв взывает к Богу, чтобы он даровал всем тем, кто пребывает на небесах, «постоянное возрастание их любви и прилежания». Прогресс есть прогресс — остановить его нельзя. Очевидно, что совершенствование должно продолжаться даже на небесах. Эта ситуация, как мне кажется, объясняется тем, что современный протестантизм с его либеральными прогрессивными взглядами является религией, которая больше, чем все другие религии оказалась под влиянием мифов. Эти мифы гласят, что мир состоит из объектов, а человек представляет собой отдельное эго. Стоит только определить человека таким образом, и он сразу же начнёт вести себя в жизни соответственно. Очевидно, что теперь он не сможет больше испытывать удовлетворение от результатов своего труда, — а уж о творческих действиях и говорить не приходится. Введённый в заблуждение иллюзией независимости и ответственности за свои действия, человек живёт и всё никак не может понять, почему то, что он делает, никогда не соответствует тому, что он должен

делать. А дело здесь в том, что общество, которое определило его как независимого индивида, не может теперь убедить его вести себя так, будто он реально является его членом. В итоге человек постоянно чувствует себя виноватым и делает героические усилия, пытаясь успокоить свою совесть.

Эти усилия приводят к созданию служб социальной помощи, строительству больниц, организации движения поддержки развивающихся стран, появлению бесплатного образования и формированию у большинства граждан обычного мировоззрения жителей благополучной страны. Однако мы никак не можем понять, почему вопреки нашим прекрасным героическим начинаниям с каждым годом возникает всё больше ужасных проблем. Прежде всего отметим, что лишь некоторые из нас когда-либо задумывались над тем, чего хорошего вообще можно ожидать от подобных кампаний. Когда мы накормим голодных, оденем бедных и построим дома для бездомных, что тогда? Может быть смысл наших действий в том, чтобы дать возможность несчастным людям помогать тем, кто ещё более несчастен? В том, чтобы превратить индусов и африканцев в состоятельных буржуа? Или в том, чтобы дать возможность каждому бенгальцу и зулусу присоединиться к нашей специфической форме погони за богатством и известностью, приобретая себе самые современные пылесосы и телевизоры, которые никогда уже не дадут им возможности остановиться?

Несколько лет назад один мой друг проезжал мимо чайных плантаций в окрестности Дарджилинга и заметил, что на нескольких полях, расположенных в одной местности, листья на кустах были сморщенными. Когда он поинтересовался, в чём здесь дело, ему объяснили, что владелец этих полей посочувствовал нищим рабочим и заплатил им вдвойне. Однако в результате они стали работать в два раза меньше, что возымело плачевные последствия в тот критический период, когда за растениями нужно ухаживать каждый день. Мой друг спросил у индийского коммуниста, что тот думает о происшедшем. Тот сказал, что следует платить вдвое больше, но в то же время заставлять людей работать. Затем мой друг задал тот же вопрос американскому бизнесмену. Тот сказал, что нужно платить вдвое больше и… установить в каждом доме радиоприёмник! Никто, похоже, так и не понял, что эти рабочие предпочитали деньгам свободное время.