Книга, обманувшая мир

Надо признать, что на читателей, у которых эмоциональность подавляет аналитические способности, «Архипелаг» производит известное впечатление. Особенно — то обстоятельство, что чуть ли не две тысячи его страниц обильно уснащены цитатами, ссылками, конкретными названиями, именами, датами, цифрами и т. п. «Да ведь это же все документально!» — восклицают читатели. Множество примеров самого разнообразного характера показывает подлинную (очень невысокую) цену этой «документальности».

Прежде всего — о бесчисленных цифрах. Казалось бы, уж кто-кто, а математик, окончивший Ростовский университет, должен и уважать их, и конкретно представлять в каждом случае, что именно за ними стоит. Но куда там! Цифры сыплются из-под пера нашего математика, как из рога изобилия, и все — перекошенные, деформированные, уродливые, калечные, натянутые… Я уже не говорю о его просто безумно-фантастическом, многократно комментировавшемся преувеличении потерь населения СССР от репрессий — 66,7 млн. человек, — которые Александр Исаевич, ничтоже сумняшеся, взял напрокат у безграмотного заокеанского «профессора статистики» И. Курганова. Но его эквилибристика с цифрами касается не только глобальных обобщений.

Даже наблюдая явления и вещи в непосредственной близи, писатель не может дать их достаточно четкую цифровую характеристику. Так, на одних страницах «Архипелага» (цитирую по первому парижскому изданию 1973 года — т. 2, с. 77, 81) уверенно заявляет, что в Экибастузском лагере, где он сам находился, было 4 тыс. заключенных, а на других (с. 249, 265, 275, 288) столь же уверенно — что 5 тыс. и даже (с. 12) — около шести. Чему же верить? Ему ничего не стоит любую цифру вывернуть наизнанку. Например, рассказывает о якобы имевшей место ничем не вызванной стрельбе охраны по заключенным, в результате чего 16 из них были ранены. Это на с. 301 третьего тома, а на с. 331 эти 16 раненых уже фигурируют как «убитые 16»!

Последний случай похож на сознательный фокус, построенный в расчете на невнимательность читателя. И то сказать, такому ли человеку брезговать подобными фокусами! В своих целях он фальсифицировал даже цифру населения нашей страны: писал, что к концу 1941 г. под властью немцев было уже «60 миллионов советского населения из 150», т. е. потеряли, мол, за такой короткий срок уже едва не половину людских ресурсов. На самом деле наше население составляло тогда около 195 млн. В другом случае он пишет о 1928 г., о поре индустриализации: «Задумано было огромной мешалкой перемешать, все 180 миллионов (т. 2, с. 69).

В действительности тогда население страны было около 150 млн. Иначе говоря, в одном случае ему хотелось сгустить краски путем уменьшения цифры, и он запросто уменьшает ее на 45 млн., в другом для этой же цели надо было цифру увеличить, и он ее без колебания увеличивает на 30 млн. Так что ±30–45 млн. для него никакая не проблема. И подобным образом он ведет себя всюду, в любой сфере, где пытается оперировать цифрами. Скажем, вздумалось ему преуменьшить трагедию «кровавого воскресенья» 9 января 1905 г., когда обильно пролилась кровь рабочих Петербурга, и он пишет, что, мол, тогда «было убито около 100 человек» (т. 3, с. 346). А это — преуменьшение числа убитых в десять раз, да еще было свыше двух тысяч раненых, о которых историк-математик вообще умолчал. Любопытнейшие фокусы такого рода показывает факир Александр на тему тюремно-лагерного быта. Пишет, например, что одну группу заключенных везли «из Петропавловска в Москву», и что путь этого поезда продолжался три недели, и что в каждом купе — «обыкновенный купированный вагон» — было по 36 человек! (т. 1, с. 492). Тут все, как говорится, дает обильную пищу уму. Во-первых, какой Петропавловск? Ведь их два — в Казахстане и на Камчатке. Судя по времени пути, можно предполагать, что подразумевается второй. Но это, как известно, морской порт, и прямого железнодорожного сообщения с материком у него нет, так что заключенным предстояло прежде пересечь воды Тихого океана да Охотского и Японского морей, прибыть в Приморский край, а уж потом, допустим, из Владивостока… Однако здесь новая закавыка: непонятно, зачем через просторы океана, двух морей и всей страны везли такую пропасть заключенных в столицу, где, по многократным уверениям Солженицына, их и без того было тьма? Разве не в обратном направлении обычно везли их? А если допустить (намек такой есть), что это были люди каких-то редких, ценных и нужных Москве специальностей, то разве не постарались бы везти их в человеческих условиях, ну, по крайней мере, хотя бы в таких, чтобы доставить в пункт назначения живыми? Ведь 36-то человек в четырехместном купе не только три недели, но и нескольких часов прожить не смогут: передавят друг друга и задохнутся. Да и как их туда запихать? Разве что предварительно отрубив руки да ноги и уложив как дрова в поленнице. Но без рук и ног зачем они были бы нужны в Москве?