Книга псионика

Действие сыворотки Гладко усиливалось: я будто вышел из тела и скользнул вниз, в лабиринт пульсирующих линий и плоскостей. Он был так сложно устроен, что я быстро перестал ориентироваться – это была какая-то многомерная и постоянно меняющая формы архитектура. Я вышел на другой уровень и видел не просто контуры работающей электронной системы, а то, что она порождает. Да и «видел» – неверное слово. Скорее воспринимал. Странно, что голова у меня не взорвалась от всего этого. Наверное, Гладко добавил в коктейль что-то из тех препаратов, которые применял для лучшей адаптации мозга, пересаженного в корпус терминатора.

Короче говоря, разума я не потерял, но заблудился окончательно. Я метался в светящейся многомерной клетке, по бесконечным коридорам и переливающимся туннелям. Вокруг сияли водопады мерцающих символов и джунгли разворачивающихся фракталов. Потоки знаков и чисел, с колоссальной скоростью проносившихся в разные стороны по невидимым руслам. Непрерывная светомузыка сигналов разной интенсивности. Короче говоря, я был на грани паники и чудом не впадал в ужас.

В какой-то момент я оказался в пространстве, заполненном полупрозрачными шарами. Они рядами висели в пустоте, как елочные игрушки великана, только держались не на одной подвеске, а во многих местах пронзались светящимися потоками циркулировавших данных.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, на что они похожи. На круглых боках я разглядел узнаваемые ломаные линии – очертания материков, окруженных архипелагами. Это были копии Утопии, призрачные глобусы, поверхности которых создавались мириадами бегущих знаков.

В реальности никаких шаров, конечно, не существовало – просто так для меня выглядел один из процессов, запущенных Доминионом. Чистый мираж, порождаемый искусственным интеллектом. Фантазм разумной машины. И в то же время я будто попал в плен настоящей гравитации – материк приближался. Рельеф увеличивался: стали видны горные возвышенности, извилистый рисунок побережья, гладь пустыни… Вот я уже парил на высоте вертолетного полета над красноватыми ландшафтами одной из планет-призраков. Теперь было видно, что проработана она неравномерно: где-то можно было разглядеть мельчайшие подробности, а какие-то регионы были совершенно размыты.

Почти через весь континент шла густая линия, точнее, что-то вроде выпуклого рубца. Я присмотрелся внимательнее: его образовывали смазанные человеческие фигурки. Это было странное месиво из одних и тех же тел в разных стадиях движения, выглядевшее как безумная раскадровка какого-то фильма. При этом они не были неподвижны, а пульсировали, дрожали, меняли свое положение. Я двигался вдоль этого маршрута и понимал, что, несмотря на отходящие в стороны завихрения, весь он формировался вокруг пути одного человека.

Этот человек менял одежду, оружие, спутников, постоянно сталкивался с разными противниками, которые через множество наслаивающихся стадий превращались в бездыханные трупы, но неуклонно продвигался вперед. Он шел откуда-то с запада. Вот миновал Цитадель, которую я легко узнал, – сверху она казалась просто грудой мусора. Зигзагами двигался через пустыню, насквозь проходил базу Легиона, его передовые позиции и вторгался во владения Доминиона. Здесь его путь заканчивался, а сам он трансформировался в нечто мало похожее на человека. Какого-то полуробота, суперсинтетика, что-то непонятное. И еще – с ним был робот-собака. Такая же, как та, которую я видел во время штурма лагеря Похитителей людей.

Однако новая пронзившая меня мысль оказалась сильнее нахлынувших воспоминаний. Она еще не успела до конца оформиться, а я уже скользнул в сторону одного из тускловатых боковых ответвлений, начинавшегося от Цитадели и уходившего в пески. Фигуры, из которых оно состояло, были нечеткими, со смазанными чертами, но мне и этого хватило, чтобы их опознать. Я словно смотрелся в мутное старое зеркало, где отражение дробилось и множилось. Передо мной была моя копия – моя и Амира, бредущих под конвоем Рохо.

Мерзкое чувство: как будто только что узнал, что за тобой непрерывно наблюдали минимум несколько последних месяцев. Но и это было не самым неприятным – ветка заканчивалась тупиком. Да, Рохо и его ребята возвращались тем же путем, а вот мы с Амиром достигали финала. Конец фильма: я погибал, и никакая помощь не приходила. Мое тело ссыхалось на глазах, превращаясь в голый скелет, распятый на балках.