Книга тысячи и одной ночи. Том 7. Ночи 756-894.

Явилась в зеленом платье полной луной она,Застёжки расстёгнуты и кудри распущены.«Как имя?» – я молвил, и в ответ мне она: «Я та,Что сердце прижгла влюблённых углём пылающим.Я – белое серебро, я – золото; выручитьПленённого можно им из плена жестокого».Сказал я: «Поистине, в разлуке растаял я!»Она: «Мне ли сетуешь, коль сердце моё – скала?»

Сказал я ей: «Если сердце камень твоё, то знай:Заставил потечь Аллах из камня воды струю».

И когда наступила ночь, Ситт-Мариам обратилась к девушкам и спросила их: «Заперли ли вы ворота?» – «Мы их заперли», – ответили они. И тогда Ситт-Мариам взяла девушек и привела их в одно место, которое называлось место госпожи Мариам, девы, матери света, так как христиане утверждают, что её дух и её тайна пребывают в этом месте. И девушки стали искать там благодати и ходить вокруг всей церкви. И когда они закончили посещение, Ситт-Мариам обратилась к ним и сказала: «Я хочу войти в эту церковь одна и получить там благодать – меня охватила тоска по ней из-за долгого пребывания в мусульманских странах. А вы, раз вы окончили посещение, ложитесь спать, где хотите». – «С любовью и уважением, а ты делай что желаешь», – сказали девушки.

И затем они разошлись по церкви в разные стороны и легли. И Мариам обманула их бдительность, и, поднявшись, стала искать Нур-ад-дина, и увидела, что он в сторонке и сидит точно на сковородках с углём, ожидая её. И когда Мариам подошла к нему, Нур-ад-дин поднялся для неё на ноги и поцеловал ей руки, и она села и посадила его подле себя, а потом она сняла бывшие на ней драгоценности, платья и дорогие материи и прижала Нурад-дина к груди и посадила его к себе на колени. И они не переставая целовались, обнимались и издавали звуки: бак, бак, восклицая: «Как коротка ночь встречи и как длинен день разлуки!» И говорили такие слова поэта:

«О первенец любви, о ночь сближенья,Не лучшая ты из ночей прекрасных —Приводишь ты вдруг утро в час вечерний.Иль ты была сурьмой в глазах рассвета?

Иль сном была для глаз ты воспалённых?Разлуки ночь! Как долго она тянется!Конец её с началом вновь сближается!Как у кольца литого, нет конца у ней,День сбора будет прежде, чем пройдёт она.Влюблённый, и воскреснув, мёртв в разлуке!»

И когда они испытали это великое наслаждение и полную радость, вдруг один слуга из слуг пресвятой ударил в било на крыше церкви, поднимая тех, кто почитает обряды…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Восемьсот восемьдесят третья ночь

Когда же настала восемьсот восемьдесят третья ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Мариам-кушачница с Нур-ад-дином пребывали в наслаждении и радости, пока не поднялся на крышу церкви слуга, приставленный к билу, и не ударил в било. И Мариам в тот же час и минуту встала и надела свои одежды и драгоценности, и это показалось тяжким Нур-ад-дину, и время для него замутилось. И он заплакал, и пролил слезы, и произнёс такие стихи:

«Розу свежих щёк лобызал я непрерывноИ кусал её, все сильней её кусая.А когда приятною жизнь нам стала, когда заснулДоносчик и глаза его смежились,Застучали в било стучащие, в подражаниеМуэдзинам, зовущим на молитву,

И поспешно встала красавица, чтоб одеться, тут,Боясь звезды доносчика летящей,И промолвила: «О мечта моя, о желание,Пришло уж утро с ликом своим белым».Клянусь, что если б получил я на день властьИ сделался б султаном с сильной дланью,Разрушил бы все церкви я на их столбахИ всех священников убил бы в мире!»