Книга утраченных имен

– Но я хочу видеть твои глаза, Ева. Нам нужен свет. Я обещаю, что никуда не уйду. На кухне должна быть еда, отец Буисони обычно оставляет там немного.

Еве не хотелось уступать Реми, но она понимала, что он прав: в доме было ужасно холодно и она едва видела его в темноте. Она сняла ботинки и пошла на кухню поискать там чего-нибудь съестного, пока Реми складывал поленья в камин. На столике рядом с горелкой стояла бутылка красного вина, лежали буханка хлеба, кусок сыра и написанная от руки записка: «Да хранит вас Господь». Взглянув на это достаточно щедрое угощение, Ева поняла, что отец Буисони раньше нее догадался о том, что она, скорее всего, вернется сюда вместе с Реми. И она надеялась, что эта записка благословляла их.

Когда Ева вернулась в комнату, Реми ворошил кочергой поленья в камине, чтобы они лучше разгорелись; его пальто висело на спинке стула. Он повернулся к ней и улыбнулся, когда она подняла руки, в одной из которых была бутылка вина, а в другой – хлеб с сыром.

– Я вижу, отец Буисони позаботился о нас, – отметил он.

– Как думаешь, он не осуждает нас за то, что мы решили провести ночь вместе? – спросила Ева. В конце концов, этот человек был священником.

– Мне кажется, он понимает, когда люди любят друг друга, – ответил Реми. Он отложил железную кочергу, подошел к Еве, взял у нее вино и еду и поставил все это на маленький деревянный столик в углу. Затем, когда пламя в камине стало потрескивать и согревать комнату, он снял с плеч Евы пальто и осторожно стянул через голову платье, так что теперь она стояла перед ним в одном белье. На мгновение он слегка отстранился и окинул ее взглядом блестящих глаз, а затем прижался губами к ее губам. На этот раз его поцелуй был полон страсти и желания, и она ответила на него, в то время как пальцы расстегивали его ремень и пуговицы на рубашке.

Они занялись любовью сразу же, без промедлений. Острая боль, которую Ева испытала в самом начале, вскоре стихла, утонула в водовороте ощущений: от прикосновений тела Реми, запаха древесного дымка, наполнившего комнату, их горячего дыхания в холодном воздухе. Затем они уютно расположились около камина, закутавшись в одеяла, распили бутылку вина, жадно проглотили хлеб с сыром. И снова занялись любовью. На этот раз поцелуи Реми были еще более страстными и медленными, они долго ласкали друг друга, наслаждаясь каждым мгновением. Когда все закончилось, Ева, раскрасневшаяся и счастливая, легла на его обнаженную грудь и Реми поцеловал ее в макушку.

– Ева, завтра ты должна уйти, – тихо проговорил он. – Тебе необходимо перебраться через границу в Швейцарию. Я не прощу себя, если с тобой что-нибудь случится.

– Могу я остаться с тобой? – спросила она и вздохнула, когда он провел рукой по ее спутавшимся волосам.

– Милая, ты прекрасно знаешь, что это невозможно. Но после войны я приеду к тебе.

– Как ты меня найдешь?

На какое-то время в комнате повисла пауза, но его руки продолжали ласкать Еву, и ее это успокаивало.

– Назови место, которое имеет для тебя особенное значение.

Она закрыла глаза, вдохнула запах его тела, от которого пахло мускусом, солью и сосной.

– Библиотека Мазарини в Париже, – сказала она. – Когда я была маленькой, раз в неделю отец приводил меня туда. Он чинил пишущие машинки для разных библиотек, до того как устроился работать в префектуру полиции; но библиотеку Мазарини я особенно любила. Я сидела на ступенях, ждала его и фантазировала, мечтала о принцах, принцессах и далеких королевствах. – Она тихо засмеялась: – Знаешь, я даже представляла себе, что однажды выйду замуж за принца на ступеньках этой библиотеки.

– Библиотека Мазарини, – повторил Реми.

– Она находится в здании Института Франции на левом берегу Сены.

Реми усмехнулся и снова поцеловал ее в макушку.

– Я знаю. Я тоже играл на ее ступеньках, когда был маленьким. Мы с мамой переходили через мост Искусств, а потом она оставляла меня на лестнице и шла в библиотеку читать. «Никуда не уходи отсюда, Реми, – говорила она мне. – На свете есть очень плохие люди». И я оставался там, воображал, что я – рыцарь, который сражается с врагами, пришедшими украсть книги.

Ева села и в недоумении посмотрела на него:

– Как думаешь, я могла тебя там видеть?

– Все может быть. Я приходил туда несколько лет подряд, пока мама не умерла. Это случилось летом, мне тогда было двенадцать. После этого я туда не возвращался.

– Когда папа начал работать в префектуре, я тоже перестала приходить туда. – Ева покачала головой и снова легла ему на грудь. Быть может, принц, о котором она так часто мечтала в детстве, находился тогда совсем близко? Такое удивительное совпадение скорее не случайность, а знак судьбы. Ева удовлетворенно вздохнула: – Как грустно, что ты потерял мать в столь юном возрасте, Реми. Ты никогда мне о ней не рассказывал.

– Я всегда думал, что от воспоминаний меньше боли, если запрятать их глубоко в себе. Но, возможно, я ошибался. Сейчас мне кажется, что боль стихает, когда ты делишься ею.

Глаза у Евы наполнились слезами. Она кивнула:

– Ты всегда можешь делиться со мной.