Книга, в которой исчез мир

— Доказательства? — Циннлехнер фыркнул. — Если бы вы его вскрыли, то сами увидели бы эти доказательства. Но мы не смеем этого делать.

— Ну что ж, — после недолгого молчания медленно произнес Николай, — для всего есть свои способы и средства.

Циннлехгнер внимательно посмотрел на Рёшлауба.

— Что вы хотите этим сказать?

— Я хочу сказать, что определенно есть один способ заглянуть внутрь тела, не прибегая к его вскрытию.

— Вы шутите.

Соблазн был слишком велик. Николай изо всех сил хотел обуздать себя, но ему это не удалось. Нельзя было упускать такую возможность.

— Нет, — ответил он, — я не шучу. Такой способ есть.

10

Уродливый экипаж с черепашьей скоростью двигался по ужасной лесной дороге. Чтобы не сбиться с нее, приходилось ориентироваться на звук, так как путь был практически невидим. Почтальон беспрерывно разговаривал с лошадьми, временами отдавая кучеру короткие команды. Экипаж то и дело опасно кренился и останавливался, тогда раздавался щелчок кнута, и осыпаемые ударами лошади дергали карету и продвигали ее вперед еще на несколько шагов. Пассажиры тяжелой деревянной колымаги — две монахини и дармштадтский купец, — измученные многочасовыми непрерывными толчками, впали в совершенное оцепенение. Несмотря на усталость и боль от ушибов, они при каждом толчке — когда на пути попадался камень или рытвина — должны были изо всех сил беречь голову и хвататься за массивную скамью, чтобы не свалиться с нее. Несчастные пассажиры в первый момент испытали несказанную радость от того, что экипаж вдруг резко остановился.

О том, что произошло потом, можно было позже прочитать во многих газетах. Дверца кареты внезапно распахнулась настежь, и в ту же секунду раздался ужасный взрыв, насмерть перепугавший трех пассажиров. Впоследствии пассажиры рассказывали, что нападавший либо выстрелил в расположенное напротив дверцы окно экипажа, либо сделал холостой выстрел в самой карете, чтобы запугать седоков и сделать их более сговорчивыми и покорными. Пассажиры, не оказывая ни малейшего сопротивления, кашляя и хрипя, вылезли из заполненной пороховым дымом колымаги и, парализованные страхом, были отведены от дороги двумя незнакомцами, закутанными в плащи. Кроме того, они увидели, что еще два человека навалились на почтальона и кучера и потащили их в лес.

Между тем дальше не произошло решительно ничего. Разбойники обыскали своих жертв, но за исключением агатового перстня, который слишком вызывающе красовался на пальце купца, они ничего не взяли.

Однако само ужасное нападение этим отнюдь не закончилось. Пассажиры услышали, что разбойники выпрягли лошадей. В первый момент людям показалось, что на них напали не разбойники с большой дороги, а конокрады. Но пассажиры ошиблись — последовала яркая вспышка, и то, что разыгралось после этого перед их глазами, стало столь устрашающей загадкой, что даже много дней спустя они так и не смогли понять, почему стали целью такого бессмысленного нападения. Пламя стремительно охватило почтовую карету. Купец издал крик отчаяния, видя, как его поклажа, уложенная на крышу экипажа вместе с остальным багажом, становится жертвой огня. Вскоре пламя пожрало карету, и на ее месте осталась лишь куча дымящегося пепла, из которого кое-где торчали уцелевшие раскаленные металлические части.

Полиция допросила жертв нападения, но те были настолько сильно испуганы, что не смогли описать внешность разбойников. Задолго до того, как колымага сгорела наполовину, нападавшие незаметно скрылись, ничего не похитив у пассажиров.

11

Вслед за Циннлехнером Николай шел по неосвещенным холодным коридорам замка. Он не имел ни малейшего понятия, где они находятся, но аптекарь, казалось, знал все самые укромные уголки замка. Вдруг Циннлехнер остановился и открыл дверь, незаметную на фоне деревянной обшивки стены одного из залов. Врач и аптекарь вошли в дверь. За нею оказалась узкая крутая лестница, ведущая наверх. Николай с большим трудом начал взбираться по высоким ступенькам. К счастью, путь оказался недолгим, и через несколько мгновений Циннлехнер открыл еще одну дверь.

— Идите вперед, — сказал аптекарь, — мне надо привести в действие механизм, иначе дальше мы не пройдем.

Оказавшись в каком-то помещении, Николай сделал два шага и в нерешительности остановился. В первый момент ему показалось, что они вошли в часовню. На всех стенах были видны изображения святых. Окна были закрыты тяжелыми занавесями. Николай быстро взглянул на тело графа, лежавшее на ложе у противоположной стены. Врач подошел к ложу, снял одеяло с тела и — чтобы лучше видеть — поставил ближе две из четырех свечей, стоявших возле ложа. Очевидно, слуги, перенесшие тело умершего графа из библиотеки в спальню, выпрямили труп, который уже не казался окоченевшим.

Циннлехнер не сдвинулся с места и остался стоять возле двери.

— Подойдите поближе, — прошептал Николай, — мне потребуется ваша помощь.

Циннлехнер преодолел неприятное чувство и приблизился к Николаю.

— Обнажите свой торс и ложитесь рядом с покойником, — спокойно произнес Рёшлауб.

— Как вы сказали? — заикаясь, пролепетал аптекарь.