Кнут и пламя (СИ)

Но все равно с удовольствием наблюдал, как несколько юношей, выйдя на ровный участок поля, устроили показательный бой на кривых саблях. Подскакивал, морщился, ворчал "Да кто ж так бьет! Мало что косоглазые, так еще и криворукие!" и даже пару раз дернул рукой, когда один из бойцов совершил явную ошибку.

- Выходи, – толкала его в бок супруга. – У тебя и кнут есть. Ты их всех одолеешь.

- Успеется, – загадочно улыбался Аяз, незаметно придвигая Вики баклажаны, от которых она была без ума. – Смотри, сейчас петь будут!

Виктория вздохнула. Ей уже было скучно. Сбежать бы...

- А теперь настало время невесте выбрать ту семью, благословение от которой она желает получить! – раздался над полем звонкий голос Наймирэ.

- Началось, – пробормотал Аяз. – Угадай, кого она выберет?

- Родителей? – предположила Виктория неуверенно.

- С чего бы? Не больно-то у них счастливая жизнь была.

- А кого?

- Вставай, пошли.

- Я смотрю на своего брата Аяза и его Кегершен и говорю – вот та семья, прекрасней которой я не видела! – громко отвечала матери Эмирэ.

- Твою мать! – прошипела Вики, в панике посмотрев на Аяза. Криво улыбаясь, он поднимался с подушек.

- Я не пойду, – заныла она. – Ты что! Я ничего не готовила! Я не знаю ваших танцев!

Кожаная петля хлыста приподняла ее подбородок, заставляя взглянуть в узкие черные глаза, сейчас горящие предвкушением. У Виктории вспыхнули щеки, и не только щеки. Кнут для нее был вовсе не оружием.

- Пойдем, – повторил Аяз, беря ее за руку.

Словно завороженная она вставала и шла вслед за ним. Он сбросил елек и дернул завязки рубашки, обнажая верхнюю часть груди.

- Ничего не бойся, – шептал Аяз, обхватывая ее лицо руками и нежно целуя в нос. – Я всё сделаю сам. Просто не дергайся.

- А я и не боюсь, – еле слышно отвечала Виктория. – Я просто хочу тебя до безумия.

Это действительно было так. Она возбуждалась от вида супруга с кнутом так, что у нее ноги подкашивались. Они теперь редко играли в какие-то игры, а кнут он и вовсе не использовал в спальне давным-давно, но тело помнило, между ног сразу становилось горячо и мокро, а тот факт, что на них еще и смотрит человек двести народу, вовсе сводил с ума.

Аяз сглотнул. Сейчас он остро жалел, что задумал совместный танец. Что ему стоило просто сказать речь и подарить какую-нибудь безделушку, сделанную своими руками? Нет же, захотелось покрасоваться перед родней... и особенно перед Вики. Но когда она так смотрит и говорит, о танце думаешь меньше всего. Восемь лет назад он бы даже не смог скрыть реакцию тела, но сейчас он всё же научился держать себя в руках, и потому делал шаг в сторону, раскручивал кольца кнута и давал знак музыкантам.

Грохнули барабаны. Зрители затаили дыхание. Аяз, чуть согнув колени, отлонился назад, взмахнул кнутом, повернулся... танец начался. На этот раз он был не один – кнут вихрился вокруг девичьей фигурки, то ласкаясь к ней, то взрывая землю вокруг. На самого танцора, его прыжки и прогибы даже и не смотрели. Все ждали от женщины, что она вот-вот вскрикнет, испугается, что на рассеченных кончиком кнута одеяниях покажется кровь. Но женщина взмахнула рукой, будто усмиряя плеть, шагнула вперед и вокруг нее вспыхнула трава. Кнут бьется вокруг нее, пытаясь потушить огонь, местами ему это удается. От шальвар Виктории уже остались одни лохмотья, каким-то чудом почти не обнажающие ноги. Аяз вскидывает руку, плеть обвивает одну из девичьих раскинутых рук, но она резким движением стряхивает его. Тогда он посылает кнут вперед, плотно охватывая талию супруги плетеной кожаной полосой, и с силой бросает женщину на себя. Его рука сжимает ее ягодицу. Виктория смотрит ему в глаза, остро ощущая животом его возбуждение. Она и сама вся горит, ей хочется застонать только от его горячего взгляда, и пламя вокруг нее вспыхивает уже хаотически. На висках Аяза капли пота, губы дрожат, на шее бьется жилка.

- Если я сейчас тебя не возьму, я умру, – бормочет он, прикусывая ее нижнюю губу.

- Возьми меня, – соглашается Виктория, совершенно забывая, что вокруг зрители.

У нее так трясутся ноги, что девушка только и может, что вцепиться руками в его плечи и почти повиснуть на них.

Он все же держит себя в руках чуть лучше, несмотря на то, что перед глазами всё плывёт. Этот бесов кнут рядом с ней ассоциируется только с шальным удовольствием. Аяз подхватывает жену на руки, не слыша, как кричат и свистят в восторге зрители, догадавшиеся, что танец окончен, и несет прочь, неважно куда.

- Всё-таки они сбежали, – бормочет Таман.