Кобра

- Ты можешь себе представить, Алекс, как она гасит свет, ложится в кровать, кладет себе на грудь змею и глотает цианид?

- Не знаю. Во всяком случае, не надо замыкаться в рамках очевидного. Мы считаем, что это Кобра, но что нам известно?

Мартина подумала о том, что такая организованная женщина, как Патрисия Креспи, даже смертельно уставшая, доделала бы свой алфавит, прежде чем покончить с собой. Она непременно дошла бы до буквы Z.

- Знаешь, Алекс, полагать, что единица плюс единица плюс единица равно трем, не значит замыкаться в рамках очевидного.

Он поднял бровь, его голубые глаза как-то по-особенному блестели. «А он и в самом деле донжуан, - подумала Левин. - И даже худший в своем роде: сам того не знает, а просто-напросто бросает нас всех по очереди, как использованную вещь».

- Дарк плюс Креспи плюс Мориа равняется Кобра, - пояснила она.

- Я думал, Мориа погиб в автокатастрофе.

- Не надо зацикливаться на очевидности, Алекс. Ты же сам это говоришь.

- Говорю.

Наступило молчание, которое нарушил донесшийся до них голос Дангле:

- Это уж, милок, как ты пожелаешь, я весь день в твоем распоряжении.

Дверь в кабинет Алекса, где шел допрос, была открыта. Дангле откашлялся, улыбнулся и спокойно добавил:

- Я весь день в твоем распоряжении. Весь день и, может быть, всю ночь.

Мартине хотелось сказать, что Дангле и сам прекрасно справится, но Алекс сделал знак лейтенанту, что сейчас идет.

- Удачи тебе в Лионе, - сказал он ей с той же дружеской улыбкой, какую мог бы адресовать Виктору.

Ничего сексуального, вполне товарищеская атмосфера - и то хорошо.

Что могут делать три итальянца в финской бане? Этот вопрос задавал себе Федерико, смеясь в душе, когда брызгал водой на горячие камни. Вместе с паром их окутал аромат эфирных масел. Все-таки Марко здорово придумал. Федерико на мгновение ощутил себя вне времени. Они никогда не парились втроем, ни даже вдвоем с Марко. А жаль. Федерико порой заходил один в парилку, после того как ее покидал Лепек. Чтобы с потом удалить из себя усталость и зародыши своих будущих сомнений. Однажды он пришел в сауну, чтобы удалить из себя смерть Венсана Мориа. И она улетучилась вместе с алжирским эфирным маслом. Чудеса. Теперь это придется делать тысячу раз, до скончания времен. Что поделаешь.

Почему надо было ждать, когда их ясновидец ненадолго уедет в Лондон, чтобы им, своим же, воспользоваться его сауной? Почему «объятого дивным сном» всегда все воспринимают как настоящего хозяина «Корониды»? А их - как группку иммигрантов, разбогатевших, успешных, но все-таки иммигрантов? В конце концов, у Марко столько же акций «Корониды», сколько у Лепека.

Федерико глубоко вздохнул и вытянул ноги. Давно уже он не чувствовал себя так хорошо. Карла и Марко сидят напротив, расслабленные, рядом друг с другом. На них приятно смотреть. Она - красивая блондинка. У него - волевое лицо зрелого мужчины и тело юноши, в котором ни грамма жира. В костюме или прикрытый всего лишь банным полотенцем, Марко все равно выглядит королем. Теперь, в сауне, они с Карлой смотрелись почти как нормальная супружеская пара. Карла с утра не брала в рот спиртного. Это ей стоило определенных усилий. Сегодня день ее рождения. Ей исполнился тридцать один год. Марко сказал, что после сауны все отправятся в «Ла-Куччина».

Карла была любимицей деда. Марчелло Андрованди осыпал ее подарками. Дарил милые безделицы и дорогие красивые вещи. И даже драгоценности время от времени. А еще он ее одевал, потому что, как он говорил, ее родители хоть и с деньгами, но не имеют вкуса. Марчелло никогда не мелочился, часто повторяя, что бухгалтеры умеют это делать гораздо лучше его. Марчелло всегда говорил то, что думал, но он умел по-своему подойти к людям. Карлу он называл «моя маленькая красавица», говорил, что у нее локоны как у ангелочка и она великолепно читает стихи в школе. Федерико никогда не ревновал сестру, напротив. Ему хотелось, чтобы ее все любили, холили и хорошо одевали. Они вдвоем играли в показ мод, она давала ему платья, купленные Марчелло, они переодевались и хохотали как безумные. Однажды он даже сделал для нее из старой занавески платье феи. Карла была такая тоненькая, и ему тогда показалось, что в его распоряжении целая гора белого муслина. Результат его удивил. «Федерико, ты сделал мне потрясающее платье принцессы». Он-то знал, что это платье феи - ничего общего с принцессой, - но ему не хотелось ей противоречить. Карла была так довольна. Она всегда была неотъемлемой частью его жизни, так что он даже иногда спрашивал себя, не есть ли они одно и то же существо, только в разных ипостасях. Нет, он никогда не испытывал к ней ревность.