Код Майя: 2012

Он проснулся, задыхаясь, и поднес руку ко рту, но не обнаружил крови и не почувствовал боли. «Аврора» мягко покачивалась на волнах, как и в тот момент, когда он уснул. Ночь была наполнена сладкими ароматами мирного океана, а вовсе не мерзкой вонью, которая ему приснилась. Голубой живой камень, деливший с ним постель, слегка откатился в сторону, когда корабль покачнулся, и снова вернулся к нему, замерев около его бока — теплое присутствие в теплую ночь. Оуэн ощущал его, точно спящую рядом любовницу, но камень хотел ему что-то сказать, что-то срочное, и потому нарушил его ночной сон.

«Этому камню нужна ваша смерть?»

Голос Нострадамуса зазвучал у него в ушах в тот момент, когда он вскочил и начал одеваться. Его пальцы в темноте нащупали пуговицы, заправили рубашку в панталоны, чтобы он мог выглядеть как настоящий джентльмен. Он давно перестал носить куртку, но оставил рубашку, хотя ткань стала жесткой от морской соли и натирала кожу под мышками и на запястьях.

Он зевнул, поморщился и вышел в бездонную черную ночь, озаренную светом звезд, имен которых он не знал, и круглолицей луной, проливавшей свое сияние на спокойное море.

За ними плыли три других торговых корабля такого же размера, что и «Аврора», а вдалеке по левому борту — боевой корабль, оснащенный пушками, установленными, чтобы защитить их от пиратов одним своим наличием. Еще дальше виднелся второй боевой корабль, хотя все знали, что пираты нападают на богатые суда, возвращающиеся из Новой Испании, а не на те, что плывут из Старой.

С самого начала Оуэн рассматривал боевые корабли как страховку, а не как необходимость. Голубой камень показал ему сейчас, что они являются ненужным балластом, от которого следует избавиться, причем как можно быстрее, только он не знал, почему и как это нужно сделать.

— Сэр?

Оуэн тихонько постучал в дверь капитанской каюты. Но все звуки заглушал шорох волн и скрип снастей. Он постучал сильнее.

— Дон Фернандес, вы здесь?

— Сэр Оуэн? Подождите… сейчас я выйду.

Фернандес де Агилар обладал поразительным качеством — одним из нескольких, — он с невероятной скоростью умудрялся натягивать на себя свои роскошные камзолы. Очевидно, он спал, не снимая золотых украшений, но не мог же он ложиться в камзолах и появляться на людях свежим, как сейчас, словно и не спал совсем.

Несколько недель назад, когда их путешествие только начиналось, Оуэн дал себе обещание посмотреть, как капитан одевается, чтобы понять, каким образом он это проделывает. Но не сегодня ночью и не в такое время. В этот момент появился де Агилар, бодрый, в темно-синем костюме и с украшениями в ухе, которых хватило бы, чтобы заплатить выкуп за члена королевской семьи.

— Прекрасная ночь. — Де Агилар положил руку на леер правого борта и внимательно посмотрел на англичанина. — Могу я спросить, что заставило вас покинуть каюту так поздно, а заодно и меня вместе с вами?

— Надвигается шторм. — Слова Оуэна прозвучали неубедительно, здесь, на палубе, под ослепительно сияющими звездами. — Гораздо более страшный, чем-то, что было с нами до сих пор. Он разбросает конвой, возможно, потопит нас. Нам нужно…

Оуэн пытался подыскать правильные слова. Его испанский был вполне приличным в начале путешествия, а через шесть недель стал таким же уверенным, как и у Доминика, но он не смог бы найти правильные слова на любом языке.

— Нам необходимо что-то сделать, но я не знаю что. Уверен только, что вы должны это сделать, чтобы мы остались в живых и в конце концов перестали быть частью конвоя.

— Перестали быть частью… Я не понимаю.

По крайней мере, де Агилар его слушал, а не отправил назад, в каюту, посоветовав принять настойку опия, чтобы прогнать ночные страхи.

— Мы не должны пытаться удержаться вместе с другими кораблями, — сказал Оуэн. — Потому что это опасно. Если мы сможем отойти от них как можно дальше, у нас появится шанс. Пиратов нет, но нам следует добраться до Новой Испании одним, без тех, кто может нам помешать или изменить наше решение.

— Я уже сказал как-то, что вы можете попытаться управлять моим кораблем. На самом деле я не верил, что такое возможно, — задумчиво проговорил де Агилар, без резких горделивых интонаций, присущих ему. — Вы мне не объясните, откуда вы знаете про надвигающийся шторм?

Пришла очередь Оуэна взглянуть на море. Нострадамус заверил его, что голубой камень является смертным приговором, если окажется в неверной компании, но Оуэн и сам это знал. Те, кто им владел на протяжении прошедших веков, полностью осознавали, что им принадлежит, и привыкли к необходимости скрывать правду.