Код Независимости

Конечно же — уровень. И ей это было предложено. Ей, в полумраке комнаты, в которой полоска этого уровня была более заметной и надежной.

Нина в этот день едва дождалась конца уроков, а на последнем из них неожиданно попрощалась с учениками.

Надо сказать, что никакого интереса ее это сообщение в классе не вызвало. Всем было все равно.

И только сама Нина вдруг сильно обрадовалась этому своему сообщению об уходе. Она впервые услышала и поверила, что трудная тоска эта от работы в школе уйдет из неё навсегда. Что будет потом она еще не знала, но знала, что будет другой уровень.

Ей его обещали, и пригласили.

Застёжная тетрадь,

3 сентября 2022

Сюрприз-ягода

Во сне ты свободен до страшноты. Говоришь, что хочешь, летаешь с крыши на крышу, с балкона на балкон. А еще можно побывать в горах и прыгать с любой самой высокой скалы вниз, не нанеся себе никакого урона. Пружинно отскакивая от земли. Все эмоции во сне — многократны по силе их исполнения. И только там веером раскрываются все возможности тела и мозга.

Владимир Яковлевич не любил просыпаться, не любил открывать глаза по раздраженному требованию жены, она у него была пожизненным будильником.

Владимир Яковлевич сквозь дрему пытался еще ухватить упорхнувший от него мудрый сон. Но он исчез, оставив после себя аромат красивой незнакомки: умной, доброй и понятливой.

Он сделал любимые свои потягушки, чтобы бросить ноги в теплые тапки, жена всегда согревала их у обогревателя, прежде, чем разбудить его. И окончательно вернувшись из милого душе сна в своё бытие, пошел в ванную.

Завтрак был скорым и старознакомым. Всегда каша и кофе. Жена было покусилась на запрет крепкого привычного кофе по утрам, но здесь Владимир Яковлевич не сдался, несмотря на свою грузность и гипертонию к ней, без кофе он не мог представить себя в утре, без его братского душистого объятия. Владимир Яковлевич без кофе не мог. Варил он его сам. И это тоже было ритуальным событием по утрам. И не дай несчастье зазвонить телефону или громкого голоса любого домочадца при варке этого напитка…

Все сразу было брошено, оставлено на плите. И Владимир Яковлевич уходил из дома, и вовсе не позавтракав. Поэтому все домашние его, знав, что они могут принести такой ущерб настроению отца, ходили тихо по просторной квартире и где-то там, в дальних покоях, пережидали окаянные минуты.

В этот раз все было как всегда. Но жена, глянув на него, почему-то спросила:

— Ты что такой грустный?

— Сон, — коротко объяснил Владимир Яковлевич.

Жена с тревогой рассматривала мрачное лицо мужа и, вздохнув, сказала:

— И почему мы такие психи?

— Много знаем…, — через короткую паузу ответил он. — Оттого и психи. Он подошел к плите и стал молча варить свой кофе, а жена тихо сидела за столом возле остывающей до нужной температуры каши в белой, модного овала, тарелке.

Завтрак прошел в привычном многопонимающем молчании.

Владимир Яковлевич служил в больших начальниках где-то там на верхней ступени карьерной лестницы. Попасть выше ему было решительно некуда, да и не хотелось.

Глянув на часы, он подумал, что прилежный водитель Игорь заждался его у дома. И он поспешил на выход, неся как-то бережно и торжественно свой живот почетного служащего.

Владимир Яковлевич спустился во двор, но машины там не было. Он прошел через калитку и вышел на улицу. Машины и там не оказалось. Владимир Яковлевич уже начал было гневаться, как позвонил водитель и объяснил, что весь центр города перекрыт из-за какого-то дурацкого веломарафона, и он стоит в двух кварталах и ждет… Водитель назвал точный адрес.

Владимир Яковлевич сначала было огорчился, но потом заметил хорошую погоду, свежее утреннее солнце над домами, улыбнулся и согласился пройти пешком, всего-то через улицу в тихий проулок. Это было не рядом, но и не далеко.

Владимир Яковлевич пошел пешком — и действительно, улица оказалась перекрытой и оттого, что не было на ней никаких машин, над всем пространством ее висела непривычная тишина. Давно не слышал Владимир Яковлевич такого её уличного исполнения, чтобы ни звука. Только где-то шуршал невидимый дворник своей метлой.

Владимир Яковлевич даже приостановился, чтобы послушать великолепную эту, непривычную тишину, как вдруг взгляд его выхватил тонкую женскую фигурку в белых брючках, изогнутую в какой-то нелепой позе.

Владимир Яковлевич присмотрелся и понял, женщина эта тащит какую-то непосильную ей совсем ношу. И от этого так неестественнен изгиб набок, к руке, в которой был пакет. По очертанию которого можно было понять, что там лежит что-то большое и круглое.

Владимир Яковлевич почему-то заинтересованно ускорил шаг и догнал незнакомку. Тут он в пакете увидел арбуз каких-то невероятных размеров.

— Такой лучше катить, чем нести, — вдруг сказал он как-то уж очень иронично.

Женщина остановилась, поставила пакет с арбузом и вдруг искренне, с улыбкой, согласилась:

— И не говорите… Правда ваша. Лучше бы катить.

Владимир Яковлевич почувствовал неловкость, и ему не оставалось ничего больше, чем предложить:

— Давайте я вам помогу?