Читаем Код жизни полностью

– Хорошо, сколько здесь бумаги?

– Грамм 20.

– Сколько будет пепла?

– Очень мало.

– Так куда исчезла бумага? Если ее поджечь в достаточном количестве кислорода, то я думаю, и пепла не останется.

– Да, наверное.

– Так куда она исчезает?

– …

– Что вы видите, пока бумага горит?

– Огонь.

– Что такое огонь? Вы видите свет, образующийся в результате реакции горения ,и, в конечном итоге, бумага, сгорев, перейдет в другое состояние. Какое?

– Получается свет?

– Да, конечно это свет.

– А теперь подумайте, что в этом мире не горит?

– Горит все.

– Да, абсолютно верно. Горит и вода, и камень, и железо. Нужны лишь соответствующие условия – давление, температура и т.д.

– Но это на уровне материи.

– Да, совершенно верно, а на уровне атома – ядерный распад ,медленный или быстрый, но результат один – свет. Вы, наверное, хотя бы по телевизору видели результат распада ядра – ядерный взрыв. Какое количество света выделяется!

– Но там же есть и тепло, и ударная волна.

– Правильно, свет имеет волновую структуру, и если вы обратите внимание на наш язык, то услышите – световая волна, звуковая волна, тепловая волна, ударная волна. Везде волна. Это все есть свет, только разных диапазонов, а если мы доберемся до самых маленьких частиц, из которых состоит атом, а до них уже добрались, создав различного рода ускорители, то вы увидите, что при столкновении элементарных частиц, они исчезают вспышками света.

Итак, что у нас получилось?

Наш мир – это материя, а ее другое состояние – это свет. Но свет есть Бог! Тогда наш мир и есть Бог!!! Отсюда опять несколько логических выводов. Очень простых:

В нашем мире нет ничего и никого, кроме Бога. Это и есть сам Бог.

Жизнь сама по себе – это и есть жизнь Бога

Любые наши отношения с кем бы то ни было – это всегда отношения с Богом.

Если мы смотрим в глаза друг другу, то каждый из нас смотрит в глаза Богу.

Если мне кто-то причинил боль физическую или душевную. Кто это сделал?

-Бог?

– Да, Бог!

– Если я причинил боль кому, я причинил боль Богу.

– Если я пытаюсь воспитывать кого, требовать неважно что и от кого, от кого я требую?

– От Бога?

– Т.е. любые мои попытки обхитрить, заставить кого – то что-то сделать, это попытки обхитрить Бога, заставить Его сделать то, что нужно мне.

Сможем ли мы справиться с ним? Конечно, нет.

Любая война, с кем бы то ни было - это война с Богом. Есть ли у нас силы победить Его? Конечно, нет. Но почему мы пытаемся это сделать? Потому что слабы и неразумны мы. Потому что не видим и не понимаем очевидного. Потому что не понимая очевидного, мы боремся за выживание в этом мире. В нашей жизни все как в курятнике: «Клюй ближнего, гадь на нижнего, а сам выше лезь, чтобы тебя не обгадили». Разве не так?

– А как же иначе жить, ведь если проявишь слабость, заклюют.

– А кто заклюет?

– Люди. В нашем мире нельзя быть слабым.

– Вот– вот. Смотрите, как вы сейчас подтвердили, что мы, как бы это помягче сказать, не умеем думать.

– Почему не умеем?

– А о чем мы с вами говорили буквально минуту назад?

– О Боге.

– Да, о Боге. О том, что Он все и есть. Вы прослушали и ничего не поняли. Говоря о том, что надо быть сильным, вы говорите о своем страхе. Перед кем?

– Перед людьми.

– А не перед Богом ли? Ведь, кроме Бога, нет ничего и никого. И, боясь людей, вы на самом деле боитесь Бога. И несмотря на то что говорите о том, что вы верите в Бога, вы, на самом деле, не верите. Кстати, вернемся к началу разговора, я повторю вопрос.

– Можно ли дотронуться до Бога или увидеть его?

– Получается, да?

– Конечно, ибо все есть Он!

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев политики
10 гениев политики

Профессия политика, как и сама политика, существует с незапамятных времен и исчезнет только вместе с человечеством. Потому люди, избравшие ее делом своей жизни и влиявшие на ход истории, неизменно вызывают интерес. Они исповедовали в своей деятельности разные принципы: «отец лжи» и «ходячая коллекция всех пороков» Шарль Талейран и «пример достойной жизни» Бенджамин Франклин; виртуоз политической игры кардинал Ришелье и «величайший англичанин своего времени» Уинстон Черчилль, безжалостный диктатор Мао Цзэдун и духовный пастырь 850 млн католиков папа Иоанн Павел II… Все они были неординарными личностями, вершителями судеб стран и народов, гениями политики, изменившими мир. Читателю этой книги будет интересно узнать не только о том, как эти люди оказались на вершине политического Олимпа, как достигали, казалось бы, недостижимых целей, но и какими они были в детстве, их привычки и особенности характера, ибо, как говорил политический мыслитель Н. Макиавелли: «Человеку разумному надлежит избирать пути, проложенные величайшими людьми, и подражать наидостойнейшим, чтобы если не сравниться с ними в доблести, то хотя бы исполниться ее духом».

Дмитрий Викторович Кукленко , Дмитрий Кукленко

Политика / Образование и наука
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное