Кодекс

Слева на стене висел массивный двустворчатый Ротко[49], уравновешенный картой мира с двумя полушариями справа. Эдвард невольно стал успокаиваться. Было несколько жутких моментов, когда библиотекари как будто собирались к нему подойти, но этого так и не произошло. Интересно, каково это — чувствовать себя здесь своим, вот как Маргарет. Развалившись на мягком сиденье с блокнотом на коленях, Эдвард воображал себя другим человеком, закопавшимся в свою науку, как морская свинка в опилки, — сидит себе такой и грызет потихоньку глыбу тайного знания, надеясь внести свою лепту, пусть незаметную, в общую кучу. Не так уж и плохо. Летний ветерок ворошил жесткую траву на крутом склоне долины. Вскоре Эдвард бросил притворяться, будто читает. Река сверкала на предвечернем солнце — только затемненное стекло позволяло смотреть на нее не жмурясь. Белый катер бодро пенил воду, одолевая течение, и на его мокрый корпус падали ритмичные блики.

Эдвард посмотрел на часы — почти пять. Утихшая было паника овладела им с новой силой. Он вскочил и огляделся. Читателей, кроме него, совсем не осталось. Молодая женщина-библиотекарь с оливковой кожей, толкавшая перед собой скрипучую тележку, предложила поставить книгу Эдварда обратно на полку и вынула том из его онемевших пальцев.

Он снова сел за компьютер и стал ждать, то и дело поглядывая на часы. Его инвестиционное мышление, привыкшее рассчитывать допустимый риск, кричало ему, что он ввязался в очень опасную экспедицию. Это тебе не в покер играть на чьи-то чужие деньги. Это настоящее. У него вспотели ладони. Зеленые буквы на пыльном мониторе вызывали ощущение галлюцинации. Ему пришлось сбегать в туалет.

В 5:03 он встал и прошел в дальний конец зала. Время настало. В голове надоедливо вертелась фраза из прочитанного в колледже стихотворения: «То был не сон — уже очнулся я». Периферическое зрение, сверхъестественно обострившись, охватывало разом все углы помещения.

Он двигался параллельно абонементу и старался смотреть прямо перед собой. Он не чувствовал бы себя более заметным, если бы шел по канату или пронесся по комнате балетными прыжками — хотя сейчас он едва справлялся с обычной ходьбой. Конечности у него одеревенели, как у игрушечного солдатика.

В стене перед ним открылась щель. Кромешная тьма за ней что-то ему напоминала.

По ту сторону было холодно, черным-черно и сильно пахло отсыревшей кожей. Он не видел буквально ничего, точно нырнул с головой в нефтяное озеро. Он пошарил во тьме, стукнулся костяшками обо что-то железное и повернул, как робот, налево, следуя указаниям Маргарет.

Потом из глаз у него посыпались искры — он налетел лбом на бетонную стену. Эдвард шарахнулся назад, сел кому-то на ногу и сказал хрипло:

— Ой!

— Ой-ой… — прошипела Маргарет.

Попытавшись встать, он ударил ее головой в челюсть. У нее клацнули зубы.

— Извините! — Он протянул руку, желая успокоить Маргарет, наткнулся на грудь и отдернул руку назад.

Где-то на другом конце помещения, оказавшегося очень большим, открыли дверь, бросив яркий свет между высокими металлическими стеллажами. Дверь закрылась, и Эдвард снова ослеп.

— Что происходит? — спросил он.

— Здесь все не так, — сердитым шепотом ответила Маргарет, потирая подбородок. — Они, кажется, все переделали. Добавились какие-то перегородки.

Он встал, соблюдая на этот раз осторожность. Эта стенка не походила на перегородку. Он потер лоб и прислонился к чему-то, похожему на торец стеллажа.

— Вы уверены, что запомнили правильно?

Она промолчала.

— Кто это сейчас открыл дверь?

— Не знаю.

Поврежденные костяшки и лоб пылали в леденящей атмосфере.

— Как тут холодно.

— Дворец любви и наслажденья меж вечных льдов и влажных сфер[50], — непонятно ответила Маргарет, но голос ее в темноте звучал успокаивающе. Он снова протянул руку и на этот раз нашел ее локоть. За дверью, в ином мире, слышался приглушенный разговор.

— Вы расписались в книге? — вдруг спросила она.

— Тьфу ты!.. — Эдвард скорчил во мраке невидимую гримасу. — Забыл.

— Идите и распишитесь.

— Опять туда выходить? Ну нет!

— Без отметки о нашем уходе мы ничего сделать не сможем. Меня будут искать. Нас обоих.

— Там, по-моему, кто-то есть.

Тем не менее он двинулся по стене и нащупал дверную щель, а потом и ручку. Чуть-чуть приоткрыв дверь, он прижался щекой к шершавой шлакоблочной кладке и выглянул. Плацдарм, о чудо, оказался свободен.

— Ладно. — Он нашел теплую руку Маргарет и стиснул три подвернувшихся пальца. — Обещайте, что дождетесь меня.

— Ступайте. — Она пихнула его в спину.

Не веря в происходящее, он выскользнул из безопасного мрака на свет. Солнце, льющееся в панорамные окна, било по глазам. Он перебежал к абонементу, согнувшись, как разносчик, бегущий по траншее под огнем неприятеля. Толстая книга регистрации пропала со стойки. Осмелев, он обошел стол с другой стороны и стал рыться в запретной зоне бланков, штампов и желтых карандашей, пока не нашел требуемое. Уселся на толстый ковер, расписался напротив их с Маргарет фамилий и сунул книгу на место.