Кофейная горечь

— Почему бы и нет? — легко согласилась я, чувствуя себя вернувшейся в детство. Только тогда маленькой Гинни предлагали карамель, а вот Милдред… Впрочем, не время вспоминать о бабушке. — Ох, Черити, чуть не забыла. Помните, нынче весною я писала вам о парикмахере-убийце и о детективе, спасшем мне жизнь? — Черити кивнула, все так же улыбаясь, но глаза у нее стали серьезными. — Так вот, счастлива представить вам мистера Норманна, — и я указала рукою на Эллиса.

Тот не сплоховал — в кои-то веки! — и согнулся в почтительном поклоне.

— Польщен знакомством с вами, леди, — произнес Эллис бархатным голосом. В глазах у него плясало лукавство. — И не сочтите за наглость, но упоминание фирменной настойки очень и очень меня заинтересовало. Вы же знаете, какие мы, столичные «гуси», — закончил он с непередаваемой иронией.

Черити вновь рассмеялась, высоко и звонко.

— Разумеется, мистер Норманн. Друзьям Гинни у нас всегда рады. И, конечно, для «гуся»-то я найду и что-нибудь покрепче домашней настойки!

Уже выходя на дорогу, я улучила момент и, встретившись с Эллисом глазами, едва слышно спросила его: «Как она вам?», имея в виду, конечно, Черити.

Детектив сделал страшные глаза и ответил так же тихо, одними губами:

— Очарован!

Гостеприимный особняк Пауэллов не прятался от путников, отчетливо проступая из-под зеленой акварели деревьев и кустарника. Раскрашенный в яркие цвета, он как будто явился из детской сказки: белоснежные стены, пронзительно-синие подоконники, прозрачно-голубая черепица — купол небесный… Приманка, искушение, пряничный домик, только внутри поджидает не злая ведьма, а добрая волшебница. И у нее, как приговаривал, посмеиваясь, барон Пауэлл, для каждого находился колдовской напиток по вкусу.

Внутри дома витали запахи чая, медовых вафель и топленого молока — всегда. И даже сейчас, когда я давным-давно не была уже сластеной, они пробуждали во мне предчувствия чего-то замечательного.

— Эрик, драгоценный! — тоненько пропела Черити, снимая с плеч ивовый короб. — Посмотри, кто к нам приехал! Мистер Норманн, вы не стесняйтесь, проходите… Ай? Пиджак где оставить? Ой, где вздумается, там и оставляйте. Слуги-то у нас только по утрам и бывают. Повар по утрам приходит, вечером уходит — он на холме живет, близенько отсюда. Ну, еще старушка Клара нам помогает, то да се с кухни принести, прибрать чего…

Черити щебетала без умолку, умудряясь делать с десяток дел одновременно. Звать Эрика, подсказывать Эллису, куда повесить верхнюю одежду, перетряхивать ароматные лепестки в коробе, пристраивать мою шляпку на крючке… Так, словно у маленькой баронессы было шесть рук и по меньшей мере два рта.

Почти как у древней бхаратской богини.

— Черити, солнце мое, ты звала меня? — проскрипели с верха лестницы, и я взмахнула рукой:

— Дядюшка Эрик!

— Гинни, ты ли это? Ох, и порадовала старика! — тяжелая трость застучала по ступеням, и вскоре перед нами предстал нынешний барон Пауэлл собственной персоной.

Среднего роста, с вытянутым лицом, совершенно лысый, но зато с пышными седыми усами, он скорее напоминал сошедшего со сцены героя пьесы о провинциальном дворянстве, чем настоящего дворянина. За круглыми стеклами очков сияли доброжелательным любопытством глаза удивительного ярко-синего цвета, какие мне никогда не доводилось встречать ни до, ни после знакомства с Пауэллами. Пожалуй, только Лайзо Маноле природа наделила красками столь щедро. Но для моего сердца нескладный и неловкий дядюшка Эрик был куда милей и роднее десятка признанных красавцев.

— Ах, Гинни, деточка наша! — причитая совсем не по-мужски, похромал ко мне барон, утирая на ходу скупую слезу, и сентиментальные приветствия с уверениями во взаимных привязанностях пошли по второму кругу.

Лишь немного позже, когда восторги несколько улеглись, а Клара сноровисто накрыла на стол, завязалась осмысленная беседа.

— Ох, Гинни, деточка, нам так жаль твою служанку… Ты кушай, кушай, чудесный суп! Эти грибочки я сама собирала, — гордо добавила Черити, а Эллис поперхнулся и недоверчиво оглядел свою тарелку. — Такая ужасная трагедия, только об этом в деревне и говорят! Мой ненаглядный Эрик намедни ходил в деревню за шерстью — у меня кончилась, а шарф хочется довязать до холодов… Словом, он пропустил стаканчик-другой у мистера Рэйфа…

— Отвратительное пойло, не чета твоим настойкам, дорогая, — вставил предусмотрительно Эрик, и супруги обменялись нежными взглядами, а потом Черити продолжила:

— Так вот, мистер Рэйф говорил, что это никак проклятие на деревню пало! — страшно-страшно округлила глаза баронесса. — Если б я в это мракобесие верила, то сама бы перепугалась. Ох, Гинни, девочка ненаглядная, это же, коли с позапрошлой зимы посчитать, пятый человек помирает! Сперва старик Портер в лесу сгинул, когда за дровами пошел. Потом косой сынок Уивера, который еще кроме «на» и «дай» говорить ничего не умел, хоть и вымахал оглобля оглоблей — такой здоровяк, а до города не дошел, сгинул. А потом еще…