Кофейня в сердце Парижа

Добавил я ее словами.

– Но ведь это – текст. Самый обыкновенный текст, и ничего больше. Я не понимаю того, что в нем написано. Я ведь актриса и не должна этого понимать. Понять его должны мои зрители. Эти слова написала моя мама. Она сказала, что если я произнесу эти слова, не вдумываясь в них, своим юношеским, хриплым голосом, то есть вероятность того, что на меня обратят внимание. Вот я и следовала ее совету.

Роза громко засмеялась, но это был не злой смех, нет. Мне показалось, что она смеялась над собой…

– Почему вы смеетесь? – девушка повернулась к ней. Я не стал оборачиваться к Розе.

– Да так… – ответила она. – Из вас получится хорошая актриса, если вы не будете понимать тех слов, которые произносите.

Меня несколько удивило то, что Роза вступила в этот диалог. До этого момента она всегда предпочитала оставаться в тени. И быть только сторонним наблюдателем.

– Спасибо, – благодарно произнесла девушка.

Затем наступила пауза. А спустя несколько секунд Роза добавила:

– Да, послушайте лучше этого хамоватого молодого человека. Уходите немедленно отсюда и забудьте дорогу обратно. Здесь делают плохой кофе!

Девушка перевела взгляд на меня, я одобрительно кивнул, соглашаясь с теми словами.

– Благодарю вас, – эти слова были адресованы мне. Она забрала свой листок у меня со стола, накинула на себя плащ и посмотрела мне в глаза.

– До свидания!

– Дарите вашей маме чайные розы, я думаю, она этого достойна. Прощайте!

Девушка кивнула и вышла из зала. Спустя несколько секунд дверь кофейни захлопнулась, и мы с Розой остались одни.

Через несколько минут Роза молча собралась и ушла следом. Я тем временем ушел в себя…

* * *

Мы снова проснулись в объятиях. Несколько секунд я молча смотрел на нее, она еще не проснулась, но я и не торопился ее будить. Я смотрел на нее, как на незнакомую, прекрасную гостью, которую я отвел в свою святыню, свою постель. Которую я раздел догола, которую я слушал, рядом с которой мне хотелось остановить время. У нас так мало времени… Я смотрел на нее, как на тайну, в которой была скрыта разгадка, и сколько бы я в нее ни вникал – я не мог ее найти. Чужая бархатная кожа, чужие темные глаза, волосы, чужой запах. Как чудесно, что мы пахнем по-своему, как прекрасно, что у нас разная кровь. Я смотрел на ее веки, ресницы и думал, что ей сейчас снится. Или же она проснулась и чувствует меня своей кожей, как я безмолвно смотрю на нее. Ее веки вздрогнули. Я закрыл глаза. Она все еще лежит неподвижно, может, она еще спит. Мне не хотелось, чтобы она увидела, как я на нее смотрю. Я открыл глаза.

– Доброе утро, – улыбнулась она.

– Доброе утро, – улыбнулся в ответ. – Давно ты не спишь?

– А ты как думаешь? – загадочно на меня посмотрела.

– Ты прекрасна.

– Спасибо, – она не отводила от меня взгляд.

– Я принесу кофе, – сказал я. Мне показалось, что она ждала поцелуя. Мне и самому захотелось ее поцеловать. Я наклонился.

– Нет, – прошептала она, а затем указательным пальцем отвела мои губы. – Ты забыл?

– Забыл.

Я встал с кровати и направился в ванную. Это только в романах женщину можно целовать с утра, а затем в порыве страсти заниматься с ней любовью. В реальной жизни нужно сначала почистить зубы, принять утренний душ и только после этого целовать ее губы. Это, как и многое другое, становится привычкой со временем. Она всегда повторяла, что изо рта должно вкусно пахнуть, чтобы получать удовольствие от поцелуя. Я ее поддерживал.

Приняв теплый душ, я пошел на кухню и заварил нам кофе.

– Пожалуйста, – поднес к ней поднос с чашкой.

– Спасибо, – поблагодарила она и сделала глоток кофе, а затем поставила чашку на место и направилась в ванную.

И только после этого я ее поцеловал.

Мы пили кофе, а затем я достал сигарету и подкурил ее прямо в постели.

– Будешь?

– Нет, спасибо, – отказалась она. – И тебе не советую курить натощак.

Я покачал головой.

– Пора бы нам бросить, – добавила она.

– Курить?

– Да хотя бы друг друга.

Она так легко произнесла эти слова, что я аж вскрикнул.

– Почему?

– А ты сам так не считаешь?

– Нет, – отрезал я.

– Лучше остаться в памяти хорошими любовниками, чем надоевшими плохими людьми.

Я в недоумении посмотрел на нее.

– Ты разве так не думаешь? Ведь расстаться на приятной ноте – это оставить в сердце музыку. Я бы хотела, чтобы ты звучал во мне, даже когда я не буду слышать твоего голоса.

– Значит, я тебе надоел?

Она коснулась меня рукой.

– Нет. Но ты мною пресытишься быстрее.

– С чего ты взяла? – я был в замешательстве. – Ты разве знаешь меня?

Она с легкой насмешкой сказала:

– А разве я других мужчин не знаю?

Меня охватила ярость. Я подкурил новую сигарету и сказал:

– Каких это мужчин ты знаешь?

Она спокойно ответила:

– Тех, в чьих руках вянут женщины. О, сколько я знаю примеров. Весь мир это знает, а ты нет?