Когда была война (СИ)

Ида уселась на пуфик перед зеркалом, включила свет и вгляделась в своё густо напудренное лицо. На нём не отражалось никаких эмоций, тогда как внутри всё сжалось в тугой комок от страха перед чем-то неведомым. Она покрыла губы ещё одним слоем помады и зачем-то нащупала рукой завёрнутую в носовой платок гранату. Металлический бок приятно похолодил пальцы.

И только тут она вспомнила, что не видела в зале Зиммеля. Странно. Он ни разу не пропускал ни одного её выступления, почему же не пришёл сегодня?

В гримёрку заглянул Женька, деловито осведомился, готова ли она, и после утвердительного кивка скрылся, а Ида принялась одеваться. Программа сегодня была насыщенной, и она приготовилась долго работать.

Зиммель явился после четвёртого выступления. Ида поправляла макияж в гримёрке, когда услышала голоса в коридоре.

– Дай сюда, – донёсся до неё повелительный голос Зиммеля. – Я сам передам.

– Мне приказали передать лично в руки, герр офицер! – возразил посыльный.

– Ты идиот? – повысил голос Зиммель. – Давай, я сказал!

Через секунду он стремительно шагнул в гримёрку, захлопнул за собой дверь, и решительно подойдя к Иде, небрежно бросил букет прямо на туалетный столик. Ида вскинула голову и сощурила глаза.

– Как это понимать, герр Зиммель? – возмущённо спросила она. – Вы ворвались ко мне, кидаетесь цветами. Опять ревнуете?

– Не до этого, – внезапно на чистом русском ответил он ей. – Вставай и быстро одевайся.

Ида застыла в немом изумлении. Он говорил абсолютно без какого-либо акцента, словно русский был его родным языком.

– Чего вылупилась? – спокойно бросил он и, схватив её за локоть, резко рванул вверх. – У нас есть десять минут, не больше. Шевелись.

– Что… как… – изумлённо забормотала она. – Вы…

Он круто развернулся на каблуках, сдёрнул с вешалки пальто с шалью и бросил ей. Ида машинально поймала их, но так и продолжала стоять посреди гримёрки истуканом, вовсю пяля на него ярко накрашенные глаза. Зиммель раздражённо вздохнул, шагнул к ней и принялся сам натягивать на неё пальто.

– Совсем уже сдурели вы там, в своём подполье. Тебе командирша твоя не говорила, кто я такой? Где они только дур таких набирают? Русский я, второй год уже с вашим подпольем работаю.

– Как русский? – выдохнула Ида.

– Очень просто. И зовут меня Степаном, а не Куртом. – Он запахнул на ней пальто и стал застёгивать пуговицы. – Я только что из комендатуры. Раскрыли ваше подполье, сейчас рассылают полицаев. Арестовывать всех. Так что торопись, я тебя из города вывезу, мою машину не проверяют.

– Раскрыли? – ахнула Ида. – Как раскрыли?

– Как, как. Заладила. Предатель у вас есть. Кто точно, не знаю. Так что шевелись.

– А остальные?

– Не знаю. Видел только вашего связного, Исаев, кажется, фамилия. Смешной такой, долговязый и кучерявый, как Пушкин. Уже в подвале у эсэсовцев сидит, вас дожидается.

Ида оттолкнула его и принялась застёгиваться сама. Раскрыли… Димку арестовали… Его ждёт та же судьба, что и Листовничую? А что, если арестовали всех, кроме неё? Всё это никак не хотело укладываться в голове, мысли вдруг стали тяжёлыми и громоздкими, как кирпичи.

Её поражали спокойствие и невозмутимость Зиммеля. Стоит тут и так спокойно говорит о том, что подполье раскрыли, будто рассказывает о вчерашней прогулке по парку! Она быстро, но пристально глянула на него. А тот ли он, за кого себя выдаёт? Действительно ли русский? Или сейчас возьмёт её за руку и приведёт прямиком в лапы фашистов?..

Димка говорил «Кинула и беги». Но она не побежит. Потому что бежать ей некуда. Ида подняла голову и, ничуть не колеблясь, уверенно и без страха сказала:

– Я остаюсь.

– Что? Остаёшься?

– Да.

– Чёрт, какая же дура. – Зиммель снял фуражку, нервно пригладил ладонью волосы и резанул по ней гневным взглядом. – Ты хоть понимаешь, что с тобой будет? Я твоё имя видел в списках, и через десять минут…

– Я остаюсь, – твёрдо повторила Ида.

Зиммель что-то пробормотал сквозь зубы и, крепко схватив её за запястье, потащил к двери. Ида успела зацепить с тумбочки свой ридикюль. Они миновали недлинный коридор и свернули к лестнице, что вела к чёрному входу, прошли мимо кухни, а когда оказались к ведущей в зал арке, Ида вырвалась и, оттолкнув его, ринулась туда.

– Стой! – успел крикнуть Зиммель, но она уже влетела в зал.

У стены, прислонившись к ней спиной, стоял, какой-то солдат и потягивал вино из круглого залапанного стакана.

– Фройляйн Шоколад! – изумился он. – Неужели это вы?

Ида не обратила на него внимания. Она нарочито неспешно вышла на середину зала, медленно расстёгивая пуговицы. Уголки губ изогнулись в лёгкой улыбке. Взоры всех обратились к ней, но она не поднимала глаз. Стянув пальто, он повесила его на спинку ближайшего стула, судорожно сжала ридикюль в пальцах и наконец обвела зал взглядом.

– Я вышла к вам лично потому, что мне захотелось выпить с вами, – тихо сказала она. – За любовь. Кто-нибудь нальёт мне вина?