Когда герои падают

Смерть не пугала меня очень давно.

Я вырос в Перл-Холле на вересковых пустошах северной Англии, где мебель была инкрустирована золотом и жемчугом, а моя детская погремушка была сделана из чистого серебра, поэтому мало кто мог предположить, что я знаю тьму боли и смерти.

Но мало кто знал, что мой отец был сумасшедшим.

Я подозревал это с раннего возраста, когда услышал стоны из подвала, обратную сторону романа Джейн Эйр (прим. «Джейн Эйр» — всемирно известный роман английской писательницы Шарлотты Бронте

), где призрачные призывы в ночи были настоящими кошмарами, запертыми в стенах нашего дома. Мой старший брат, золотой ребенок, был слеп к опасностям Ноэля, жестокости его обращения с нашей матерью, слугами и случайным бледным видением женщины, выходящей из подвала на рассвете по утрам с синяками на горле, похожими на драгоценности.

А потом мою мать убили.

Мы с Кьярой находились в гостях у ее друга детства Амадео Сальваторе на его вилле под Неаполем, когда она решила, что мы не поедем домой в Англию. Она устала так, что я не думал, что даже если бы она выжила, то смогла бы оправиться. Ее черные волосы были ломкими, отваливались клочьями под моими руками, когда я обнимал ее костлявое тело, а под глазами были впадины чернильно-синего цвета, которых я не мог припомнить, чтобы их не было. Она все еще была красива, но как сломанная вещь, как кукла, с которой слишком много играли, а потом бросили гнить в углу комнаты взрослого ребенка.

Однако в ту поездку она улыбалась. Я только что с отличием окончил Кембридж, и она гордилась мной, почти до смешного, потому что всегда пыталась восполнить неуважение Ноэля ко мне. Я был запасным, а не наследником, и с самого начала я был слишком похож на свою мать и ее народ.

В моем теле не было подчиненной кости, и Ноэль знал это, поэтому он делал вид, что меня не существует, или, если я вставал у него на пути, насильно ставил меня на место.

Однажды вечером, через несколько дней после того, как она начала строить планы переезда в Италию, мы ужинали, когда зазвонил ее мобильный. Я сразу понял, что это отец, по тени, которая прошла по ее лицу, темной, как затмение.

— Не отвечай, — сказал я, вставая со стула за обеденным столом, чтобы дотянуться до телефона и раздавить его так, как я хотел раздавить руками сердце отца. — Он может идти к черту.

— Эдвард Данте, — возмутилась она, но ее глаза были рассеяны, а губы превратились в бескровную линию на лице.

Она наблюдала за звонком телефона в своей руке так, как, по моему представлению, солдат наблюдает за обратным отсчетом времени до взрыва бомбы.

На ее лице была почти мрачная решимость, которую я узнал только оглядываясь назад.

— Есть демоны, от которых нельзя убежать. Твой отец один из них.

Я посмотрел на Торе, но его лицо было мрачной маской. Он знал, что лучше не спорить с Кьярой и не думать, что сможет повлиять на нее, когда ее решение уже принято.

Я тоже получил от нее свое упрямство.

Мы оба молча смотрели на нее, когда она встала со стула и взяла в руки телефон, игнорируя звонок, хотя через несколько секунд он зазвонил снова.

— Пожалуй, я отправлюсь спать, — пробормотала она со смешанным британско-итальянским акцентом, которым она поделилась со мной. — Buona notte , figlio mio (пер.с итал. «спокойной ночи, мой сынок»)

.

Я принял ее поцелуй в щеку, закрыл глаза и осторожно притянул ее к себе. Она была такой маленькой по сравнению со мной. Я чувствовал, что могу случайно сломать ей ребра, если не буду осторожен.

Меня охватило чувство вины, когда она поцеловала Торе в щеку, а затем медленно поднялась по черной лестнице в свою комнату. Я отсутствовал четыре года в университете, погрузившись изучать человеческий разум, освободившись из-под влияния Ноэля. Мои криминальные наклонности уже проявлялись. Я основал клуб спортивных азартных игр с некоторыми напыщенными студентами, которые принесли мне более миллиона фунтов (прим. приблизительно 99 млн. рублей) к тому времени, как я получил степень магистра, и я с нетерпением ждал переезда в Рим, чтобы посмотреть, какие проблемы я мог бы решить с латиноамериканскими девушками.

До этой поездки я не осознавал, что в мое отсутствие Ноэль бил Кьяру гораздо чаще, чем когда я был мальчиком.

Мне следовало бы знать, но я был глупым, эгоистичным парнем двадцати с небольшим лет, слишком чванливым и недостаточно рассудительным. Всякий раз, когда я разговаривал с ней по телефону или она навещала меня по выходным, она всегда улыбалась и позитивно обещала, что дома все в порядке.

Но она делала это только ради нас, ради Александра и меня, чтобы мы могли вырваться из этой жемчужной клетки и освободиться от Ноэля без обязательств перед ней тащить нас домой.

— Я тоже не знал, — признался Торе в ту ночь, выглядя старше, чем когда-либо прежде, его широкий покатый лоб был сморщен и помят, как использованная салфетка. — Я подвел вас обоих.