Когда говорит кровь

Бандит посмотрел на него с недоверчивым прищуром. Скофе показалось, что сейчас его пошлют на хер и вышвырнут на улицу, но тут глаза Лифута чуть расширились, а губы вновь скривились в улыбке.

– Ха! Служивый! А ведь и точно, сука, было дело. То-то смотрю мне твоя гребанная харя показалась знакомой. Как там тебя звали?

–Скофа Рудария.

– Что, Скофа Рудария, не задалась твоя отставка?

– Не задалась,– кивнул в ответ ветеран.

– Случается херня. Я бы тебя быстрее узнал, если бы ты эту бороду не отпустил. Так-то у меня память как гребанный лист железа. Что туда попадет, уже на хер не теряется. Ладно, садись и говори, с чем, сука, пожаловал.

– Ты звал меня на работу,– повторил Скофа, садясь за стол. Прямо перед ним на большой тарелке лежала сырая репа, нарезанная полукольцами. Его рот сам собой наполнился слюной, а живот предательски заурчал.

– Было дело. Только с хера ли ты решил, что я не передумал?

– Ты говорил, что вам нужны бойцы.

– Бойцы – это хорошо. Бойцы тут всегда при деле. А ты значит у нас охеренный боец, да?

– Приличный.

– Во как! И что, даже захерачить кого на смерть готов?

– Готов. Если и дальше будешь глупыми вопросами заваливать,– мрачно произнес Скофа. Он уже приготовился к тому, что его сейчас выкинут из таверны за эту дерзость, но бандит лишь заржал в голос.

– Ха! А ответ то, не херня пустая. Ну, смотрю яйца у тебя после войны не отвалились. Это хорошо. Это, сука, очень хорошо. Только мы с гребанной улицы народ не подбираем.

– Ага, к нам с испытанием проходят,– с развязной улыбкой проговорил юноша.

– Завалил пасть, мелкий,– ладонь бандита звонко треснула паренька по затылку.

– Ну Лифут, я же..

– А херли Лифут? Я тебе, сука, права хавло открывать давал? Не давал. Так что встал и вышел отсюда.

– Ну Лифут!

– Бегом на хер!

Юноша зло посмотрел на своих старших товарищей и ветерана. На секунду Скофе показалось, что сейчас он швырнет в них тарелкой или схватится за нож, но вместо этого юноша спокойно поднялся, и пошел к ведущей вниз лестнице.

–Хорошего вам дня, бандиты,– бросил он на прощанье.

Лифут Бакатария проводил юношу взглядом, а потом, отодвинув от себя тарелку с мясом, придвинул поднос с целой горой фиников и запустил один из них в рот.

– Он вообще паренек толковый, только, сука, забывается постоянно. А в целом сказал-то он всю гребанную правду. Чтобы попасть в нашу милую и теплую компанию, нужно себя показать.

– И как же?

Лифут Бакатария с ухмылкой вытащил висевший у него на поясе длинный кинжал и положил перед Скофой. Его рукоятка была обтянута черной кожей и окована серебром, а набалдашник был выполнен в виде собачий головы. Скофа тяжело вздохнул, впившись взглядом в клинок. Чего-то подобного он и ждал от этой встречи.

– Я должен кого-то убить,– с мрачной решимостью проговорил Скофа. Отступать было уже поздно. Перешагнув за порог таверны, он определил свою судьбу, и переписать её теперь было под силу лишь богам.

–А ты сможешь?

Скофа ответил долгим и тяжелым взглядом.

– Ха, да знаю, что сможешь. Нет, Скофа Рудария, хоть мне твоя решимость и по нутру, пока никаких грëбанных убийств. Мы же тут, сука, не дикари какие, чтобы как что людей резать.

– И что же тогда от меня требуется?

– От тебя требуется доказать, что ты злобный сукин сын, который нам подходит. Тут недалеко, на главной базарной площади Фелайты, есть ювелирная лавка, принадлежащая вшивому членососу Керо Викувии. Эта сучка всё никак не поймет значение гребанного слова «вовремя». Сломай ему каждый палец на каждой гребанной руке, а потом воткни вот этот ножичек куда-нибудь в стенку. Только так, чтобы он хорошо его увидел.

Скофа молча уставился на нож. На войне он видел разное. Видел смерти и боль, видел, как мучили на допросах и как потом казнили пленных такими способами, от которых кровь застывает в жилах. Но вот сам, своими руками, он никогда никого не пытал. Как-то просто не доводилось. Рядом всегда находился кто-нибудь, кому это ремесло оказывалось больше по вкусу.

– Если у тебя есть гребанные сомнения, то лучше прямо сейчас свали на хер, и мы сделаем вид, что этого разговора не было.

– Никаких сомнений,– ответил ветеран, поднимая со стола кинжал.– Я всë сделаю.

В таверну он вернулся меньше чем через час. В этот раз тавернщик лишь молча кивнул, а потом указал пальцем в сторону лестницы. Людей в верхней трапезной за время его отсутствия заметно прибавилось. За столами сидело больше десятка мужчин, в основном молодых и крепких, которые ели, пили вино и играли в колесницы и составные кости. А за главным столом, подперев кулаками подбородок, всё также сидел Лифут Бакатария. Скофе показалось, что он оставил его ровно в такой же позе. Только вот вместо одного сотрапезника с ним теперь сидело четверо, а горка фиников стала намного меньше.

Увидев ветерана, бандит подманил его жестом.

– Дай угадаю, Керо визжал как сучка, которой в жопу кулак запихали? – произнес он и сидевшие вокруг бандиты тут же загоготали в голос.