Когда говорит кровь

Залитое кровью лицо эпарха Кадифара превратилось в искореженную болью и ненавистью гримасу, а его глаза – в два вращающихся красных шара. Джаромо ещё никогда не видел обычно спокойного и меланхоличного Кирана в таком состоянии. И от этого ему стало не по себе. Он попытался отцепить от своей одежды окровавленные руки, но эпарх сжимал его мертвой хваткой, продолжая осыпать Тэхо Ягвиша самыми смачными ругательствами и проклятьями, обещая ему такие кары, которые напугали бы и палачей самого Убара Алое Солнце.

И тут, сквозь это полубезумное бормотание, Джаромо услышал всхлип. Потом ещё один и ещё, а потом всхлипы сменились громким детским плачем. Великий логофет обернулся и увидел полуторалетнего малыша, который стоял прямо напротив и ревел во всё горло, сжимая крохотные кулачки.

Великий логофет с силой рванул одежду, высвободив её из рук Кирана, и подбежав к Эдо Тайвишу, взял ребенка на руки, крепко прижав к себе. Малыш, не переставая реветь, весь вжался в него, вцепившись ему в шею и уткнувшись в плечо, а Великий логофет начал укачивать его, шепча на ушко слова утешения.

Со стороны сада к ним уже бежали две няньки, но Джаромо развернулся к ним боком, недвусмысленно давая понять, что не доверит внука Шето Тайвиша тем, кто позволил ему оказаться возле ворот в одиночестве. Для себя он уже решил, что не далее как завтра, при первых же лучах солнце, эти две женщины навсегда покинут Лазурный дворец.

– Во имя Мифилая всемогущего, что тут приключилось?!

Лико Тайвиш, возникнув словно бы ниоткуда, удивленно смотрел, то на помятых и залитых вином ветеранов, то на окровавленного дядю, то на Джаромо и своего сына у него на руках.

– Лико, мой мальчик, они напали. Забросали нас камнями и кувшинами. Называли убийцами! – проговорил Киран Тайвиш, с явным трудом поднявшись на ноги и прислонившись к стене.

– Кто это был, дядя?

– Тэхо Ягвиш и свора его подпевал,– ответил за эпарха Джаромо. Мальчик на его руках немного успокоился и теперь осторожно выглядывал из-за плеча.

– Этот подлый щенок посмел обвинить меня в убийстве своего отца! Меня, того кто только проводил к богам родного брата! Ублюдки. Проклятые отравители, да полакомятся гарпии их печенкой!

Лико вопросительно посмотрел на Великого логофета, но тот лишь еле заметно покачал головой, давая понять – Киран говорил искренне. Юный глава рода Тайвишей подошел к своему родственнику и, взяв под руку, повел по дорожке, ведущей к дворцу.

– Это бесчестно Лико! Такие обвинения нельзя оставлять без последствий.

– И они будут, дядя. Для каждого нашего врага. Теперь я вижу, что у алатреев больше нет чести. Они тонут в неправедной крови и хотят измазать ей всех вокруг, чтобы самим не выделяться. Но мы заставим их в ней же и захлебнутся.

Джаромо посмотрел вслед уходящим Лико и Кирану, а потом покрепче прижал к себе маленького Эдо. Мальчик уже почти не плакал. Только чуть похныкивал, глотая остатки слез и утирая их маленьким кулачком. Великий логофет неожиданно понял, что он удивительно похож на своего деда. Те же пухлые щеки, большие светлые глаза, чуть поджатые широкие губы и крупные уши. В нём, в этом маленьком человеке, явственно чувствовалась кровь Первого старейшины. И не просто кровь и родовые черты. Джаромо чувствовал его самого. Шето Тайвиша.

Поцеловав малыша в лоб, он прижался губами к крохотному уху и прошептал едва слышно:

– Я сохраню твоё наследие Шето. Даже самой невозможной ценой. Клянусь.

Глава пятнадцатая: Дары желаний

Мать снова была пьяна. Хотя совсем рядом стояла небольшая жаровня, над которой поднимался сизый дымок источающий аромат трав и благовоний, Айна четко чувствовала кисло-терпкий запах перебродившего винограда, всякий раз, когда женщина напротив открывала рот. Да и помутневшие глаза и смазанные движения, безошибочно указывали, что она вновь не смогла противостоять своей пагубной привычке. Айна демонстративно поморщилась, немного придвинув к себе жаровню, но мать, похоже, даже не заметила этого жеста. Она так была погружена в свои мысли, что, казалось, и вовсе забыла о сидевшей напротив дочери.

Старый Урпа привел её во внутренний сад должно быть уже десятую часть часа назад, сказав, что мать желает с ней поговорить. Но вот о чем именно, он либо не знал, либо предпочёл не рассказывать. И с тех пор девушка так и сидела, словно невидимка, ожидая, когда же хозяйка дома соизволит обратить на неё внимание.

Айна уже было хотела встать и пойти по своим делам, как вдруг мать подняла глаза и проговорила:

– Как ты относишься к браку, Айна?