Когда я был маленьким, у нас была война

Вместе с Гришей еще раз перечитали советы Гагенбека, сходили в ржаное поле набрали васильков, ромашек, мышиного горошка и украсили полянку на Дедушкиной Лысине не хуже, чем украшали любовную постель Дафнис и Хлоя. Зорьке в качестве награды приготовили охапку сладких кукурузных стеблей и принялись ждать. Пришла Немка, так у нас звали Зину Ковальчучку. Во время войны ее вместе с доброй половиной девчат из нашего села угнали в Германию. Вернулась после Победы домой Зина не одна, а с двухгодовалой девочкой Анной. Она не стала сочинять, что прижила ребенка с русским военнопленным или что-то вроде этого. А честно рассказала, что ребенок от сына бауэра, у которого работала на ферме. Сын погиб на фронте, но она ничего плохого о нем сказать не может. Любил, наказывал отцу, если случится погибнуть, оставить Зину в доме и любить как родную дочь. Бауэр просил Зину остаться в Германии, но она решила ехать домой. Знала, что будет много позора, знала, что могут даже посадить в тюрьму, но поехала.

За то, что никогда не кривила душой, ни одна сплетня к ней не пристала. Но может, причина в том, что слишком уж Зина была красивая. К ней и председатель колхоза подкатывался и районный начальник милиции, ничего не вышло. Даже Ганна Боса, которая считала всех красивых женщин своими врагами, Зину уважала. Да и как не уважать? Липнувшего к каждой девушке мужа Ганны Босой Петра Зина так отшила, да еще и обругала немецкими словами, что вся ферма вспоминает до сих пор.

Я, лишь увидел поднимающуюся на Дедушкину Лысину Зину, забрался в окоп читать книгу, и что там было у Гриши с Зиной, — не знаю. Он же по известной причине рассказать не мог.

Помню, после этого случая Гриша стал относиться к моей Зорьке с большим уважением и, когда привозили сено, подкормить находящихся под его опекой коров, оставлял охапку и для Зорьки…

Мы по-прежнему ловили сусликов, варили в солдатском котелку и честно делили меду собой. Мясо и бульон поровну, шкурки Грише, мне косточки и потроха. Я относил косточки с потрохами собакам на бумбрак, они позволяли мне копаться в книгах. Иногда я находил старые учебники и отдавал сестренкам, а те подружкам в школе. Но папа тщательно следил, чтобы ни на одной из них не было даже пометки, оставленной чернилами. Папа говорил, что многих людей, у которых забрали эти книги, уже нет в живых. Если проведают, могут арестовать и его.

Однажды осенью я простыл, и у меня поднялась температура. Родители решили, что сегодня корову можно к бумбраку не гонять. Огород уже убрали, там осталась всякая трава, пусть корова на ней и пасется. Утром мама отправилась в сарай доить корову, а у порога лежит огромная собака. Был большой переполох, но все очень просто. Это собака с разными глазами каким-то образом узнала, что я заболел, и решила навестить. Как она разыскала нашу хату, — не знает никто. Мама накормила собаку, разрешила зайти в дом и лечь на пол возле моей кровати. Она пролежала часа два, потом убежала к бумбраку. В это время их как раз кормили. Вот и убежала. Любовь любовью, а к обеду нужно приходить вовремя.

Гришу к зиме перевели в скотники, потом он поехал на курсы комбайнеров, и наши дороги разошлись. Да и что может быть общего между сопливым пацаном и взрослым, к тому же немым мужиком?

И вот сейчас передо мною Зина Немка, сохранившая любовь и к Грише, и к моей корове Зорьке, и ко мне. Вместе мы идем на кладбище, разыскиваем могилу Гриши. На фотографии он совсем непохожий. Только глаза, как и прежде, удивительно добрые.

Могила ухоженная. Свежий песочек, букет алых роз в литровой банке.

— Где ты сейчас живешь? — вдруг поинтересовалась моя спутница.

— Далеко-о! — ткнул я рукой в сторону северо-востока. — На Колыме.

— Это та, что сразу за Гуляй Полем? — спросила Зина Немка. — Я слышала. Земля у вас песчаная, картошка растет вкусная. — И вдруг хитро улыбнулась. — Я теперь знаю, кто цветы Грише на могилу приносил. Я думала, какая-нибудь из его зазноб, и ревновала. Потом поняла, что он кроме меня никого не любил, и успокоилась. Скажи честно, твоя работа? — Зина ткнула пальцем в букет роз и счастливо рассмеялась. — Конечно, твоя! Меня не обманешь…

НЭЛТЭЧАН — ПО-КОЛЫМСКИ СОЛНЫШКО

Какой год живу на Колыме, учу детишек уму-разуму и не устаю дивиться взрослым. Вокруг лагеря. Кого-то сажают, кого-то освобождают. Отсидел, скажем, человек свой срок и беги от этого места без оглядки! Нет же, рядом с лагерем на работу устраивается. И что удивительно! Старается занять родственную должность. Заведовала при немцах Фонарева публичным домом, отсидела, сколько там положено, теперь руководит Домом культуры. Ее муж шпион Лева фотографировал военные объекты, — возглавляет наше фотоателье. Начальник зондеркоманды Таран сжигал белорусские села и гонялся за партизанами, — руководит пожарной частью и гоняется за браконьерами. Как же — общественный инспектор! Он и за мной гонялся.

И все из поселка никуда. В отпуск и то не едут.