Когда я впущу тебя

– Не дури. Нельзя идти плавать после того, как ты столько выпила.

– Ты не права. – Би ткнула пальцем в сторону подруги, хоть Карен и не могла ее видеть. – Так говорят про еду. Нельзя идти плавать в течение двух часов после еды. Насчет выпивки ничего такого нет.

– Карен права, Би.

Но Би не слушала. Она уже обматывала веревку вокруг запястья и оперлась ногой о дерево, чтобы от него оттолкнуться. Она стала выше с тех пор, как приходила сюда в последний раз, и еще немного похудела, поэтому взобраться на сиденье без чьей-либо помощи оказалось легче, чем она ожидала. Оно находилось у нее между ног, ей было неудобно, а ветка над головой почти демонстративно стонала, но Би выпила слишком много, чтобы обращать на это внимание, или, может, дошла до такого состояния, когда ее уже ничто не волновало. Она оттолкнулась ногами от дерева и, вращаясь, полетела над рекой, закрыв глаза, чтобы выпитый алкоголь не стал подниматься вверх по горлу. Когда она снова их открыла, все вокруг смазалось и стало одним зелено-коричневым пятном: деревья, берег и река – Би больше не могла определить, что есть что.

И такой, казалось, была вся ее жизнь: день сливался с ночью, алкоголь размывал границы дней, неотличимых друг от друга. Даже Карен и Элеонора не знали, сколько она пила, не знали, что ее куратор в университете сказал ей, что если она планирует приехать в таком же состоянии, в котором уезжала, то может вообще не возвращаться.

Треск сиденья прозвучал словно выстрел, эхом разнесшийся над рекой. Она начала падать, едва осознав происходящее, и вошла в ледяную воду с такой силой, что воздух мгновенно вышел из ее легких. Она стала инстинктивно работать ногами, чтобы всплыть на поверхность, а там начала судорожно хватать воздух. Шок уступил место облегчению, и она уже собиралась помахать двум подругам, кричавшим на берегу, и дать им знак, что с ней все в порядке, но тут течение снова потянуло ее вниз.

С тех пор каждый раз она вспоминала тот случай с улыбкой. Они смеялись с Элеонорой – помнишь, ты тогда так напилась, что чуть не утонула в реке? Но Карен отказывалась об этом говорить. Она больше никогда не возвращалась в то место после того, как Элеонора бросилась в воду, чтобы вытянуть подругу на берег, она давила Би на грудь и всхлипывала, пока Би не закашлялась и не выплюнула из себя половину реки вместе с содержимым желудка. Может, все дело было в том, что Карен тогда застыла на месте – всегда предприимчивая Карен не могла пошевелиться в экстремальной ситуации. За все годы их знакомства с Би Карен никогда не заходила в реку, но после того происшествия она стала относиться к ней почти как к врагу, физическому существу, которое тайно замыслило отобрать у нее подругу навсегда. Со временем, когда Би с Элеонорой это поняли, они прекратили говорить про тот случай в ее присутствии.

Сама Би испугалась в достаточной мере, чтобы несколько дней вообще не прикасаться к алкоголю, а затем ей показалось, что нет необходимости каждый день напиваться до потери пульса. Она вернулась в университет более-менее трезвой и субботние вечера посвятила занятиям, чтобы наверстать упущенное, а не поискам того, что она сама не могла выразить словами, или попыткам доказать себе, что пережитое на нее никак не повлияло. Она позволила себе вылечиться. Поэтому в некоторой степени река оказалась третьей лучшей подругой, которая у нее была. Один раз она спасла ей жизнь, и, может, это снова сработает. Так думала Би, распрямляясь и бросаясь в воду.

Глава 39

Карен

Кафе было практически пустым, когда пришла Карен. Она удивилась тому, что пришла первой – обычно две другие подруги уже сидели за столиком, заговорщически склонив головы друг к другу, когда она появлялась в дверях. Она заказала им чай и три куска шоколадного торта, потом достала свой айпад, чтобы проверить, не пришли ли какие-то новые письма за те пятнадцать минут, которые она добиралась сюда из офиса. Это могло показаться безумием, но ей нужно было постоянно чем-то заниматься – если появлялось свободное время, к ней в голову лезли всякие мысли, а она не могла их вынести. Во «входящих» не оказалось ничего нового, поэтому Карен испытала огромное облегчение, увидев в дверях Би, которая тащила сумку размером с машину. На ней были кроссовки, и это вместе с обтягивающей юбкой-карандашом и блузкой с отделанным рюшами воротом, и все равно она нетвердо стояла на ногах. Лицо было бледным, с темными кругами под глазами.

– Господи, Би, ты выглядишь ужасно! – заметила Карен, когда Би бросила свою сумку на стул рядом с ней и уселась напротив.

– Спасибо, – нахмурилась Би. – Можно подумать, я не в курсе. Сегодня четыре человека спросили меня, не нужно ли вызвать скорую помощь. Я серьезно выгляжу так, будто вот-вот умру?

– Ты выглядишь так, словно уже умерла, а кто-то после этого посадил тебя на стул. Ты так и не спишь?

Би проигнорировала вопрос.

– Тебе кто-нибудь вообще говорил, что честность не всегда является лучшей политикой?