Когда явились ангелы

Это проклятие было молитвой, понял я. Эти звезды шлют мне ответ неба! Узел благословен, пусть и проклят! Трубы славили. Колокола звонили, арфы пели. Я опустился на опилки в уверенности, что уже зовут оттуда, сверху. И в этой почтительной позе почувствовал, как меня снова ожгла Господня молния. О! Я отрекся от своего отречения. Уползти в Канаду? Никогда. Никогда-никогда и вечно употреблять только светлое с пеной, только прости меня, ладно? Я услышал ответный раскат грома и обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть Его последнюю карающую атаку, и чело Его было ужасно, Его знаменитая борода колыхалась, как желтые волны пшеницы, Его глаза метали огонь, как канонада за Потомаком.

Дэви в конце концов сумел отогнать его от меня сломанной подпоркой от фасоли. Он взял меня под руку и помог дойти до водопойного корыта. Оно было пусто. Мы забыли его наполнить. Жаждущие коровы собрались вокруг. Дэви нашел вентиль и отвернул. Я смотрел, как искрится багровым вода, льющаяся на ржавое дно.

Коровы нетерпеливо придвинулись. За ними, опасливо, телята со свежими клеймами на боках. Голуби кружили над нами любопытной стаей и садились на стружки.

Мой двоюродный брат сел на помятый край корыта и дал мне мокрый носовой платок. Я приложил его к кровоточащей шишке на том месте, каким меня саданули о флагшток. Ссадины на щеках и подбородке щипало от соли. Дэви отвернулся и посмотрел на толчею животных и птиц.

– Почтовые коровы, – задумчиво сказал он. – Неплохая идея для недоделанного ковбоя.

Картина маслом. Демоническая дребедень и кайфовые куплеты

Калеб грезит

Волки дикие, и пантеры, и медведи шатались в те времена по лесам Висконсина. Лора иногда пугалась. Но па Инглз желал так жить, чтоб до ближайших соседей – много миль. Построил уютный домик в прерии для ма и дочерей – для Мэри, и малышки Кэрри, и Лоры. И для сына Калеба.

У па всю зиму огонь пылал, чтоб холод отогнать. Па учил Лору и Калеба, как что делать на диком фронтире.

Лора Инглз… Лора Инглз Уайлдер.

Па охотился, и капканы ставил, и в земле ковырялся. Ма умела делать сыр и сахар. Ночами одиноко стонал ветер, но па подбрасывал дров в огонь, и играл на скрипке, и пел детям, Лоре, и Мэри, и малышке Кэрри. И юному Калебу. Юный Калеб до белого каления доводил – куда там его сестрам. И куда там волкам с пантерами. Калеб Инглз Уайлдер был бешенее всей честной компании.

Но если присмотреться к Калебу хорошенько, видно, что, вообще-то, он не заводила. Ясно, как он расстроился, когда в школьной пьесе в Маунт-Нево ему дали роль Мусора, а не Чистого Воздуха. Ясно, как ему стыдно, когда он понял, что боится кататься на колесе обозрения на ярмарке округа Лейн, и почему он едва не заревел, когда почти никто не проголосовал, чтоб его выбрали старостой класса.

Калеб решает, что он особо ни на что не годен, и на обществоведении начинает грезить. Но что за радость от обществоведения? Проку от него чуть. Обществоведение холода не отгонит.

Вы же понимаете, что он потому и бросил коробок спичек в мусорную корзину.

Мерзнет Шерри

Если очень мерзнут пятки,А в водопроводе лед,Ну-ка быстренько, ребятки,Нырк в постель – и все пройдет.

Напечем мы плюшек вдоволь,Пахнет плюшками в дому,Там, глядишь, и потеплеет,А мороз нам ни к чему.

Люби водоплавных пичуг

…ибо мама их рядом утится.

Наверху в июньское воскресенье летнего солнцестояния – сладкая моя Ласточка на Проводе взлетает поглядеть, как я печатаю, а в стене деловито жужжит одиночная оса.

Славно сегодня порыбачили. Вечером на поезде приехал полковник Вайнштейн с нежданным сыном от первой жены, сверстником Калеба; с утра пораньше вчетвером двинули на Уилламет, потом вверх по маленькому Лососевому ручью, а там меня нос привел к папаниной любимой рыбачьей заводи – на склоне остановиться и сквозь кусты и колючки продраться туда, где Лососевый огибает отвесный мшистый обрыв. Прохладная сине-зеленая заводь, водоворот – как дорогущее мягчайшее сукно бильярдного стола. Как хочешь, так и бей.

Калеб и пацан Вайнштейна выловили по дюжине красногорлых лососей на брата, а мы с полковником распили бутыль каберне и побеседовали о Хемингуэе. Рассказал ему, что у меня пост: обещал полгода соблюдать мораторий на Секс и Телевидение.

– По моим прикидкам, к зимнему солнцестоянию верхняя чакра и нижняя будут отдраены начисто.

– А средняя?

– Я в такие глубины не полезу. Глянь! Твой Сэм еще одну заловил. Неплохо у него выходит, для первого-то раза.

– Твой Калеб его хорошо учит. И кстати, о глубинах – знаешь, что нужно, чтоб сделать киту обрезание?

– Не-а.

– Крайне плотные аквалангисты.