Когда луна окрасится в алый

– Тэмотсу! – проревел Сусаноо, одним движением отбрасывая от себя сразу нескольких демонов. – Как ты посмел предать нас?

– Не твоя ли в этом вина? – Холод, с которым говорил ками, мог заставить воду покрыться льдом.

– Что ты несешь?!

– Что я несу? Полстолетия назад ты решил устроить бурю, потому что тебе было скучно, – выплюнул бог, потемнев лицом, но ничто более не указывало на его ярость. – Я умолял тебя успокоиться, но ты отмахнулся от моих просьб, жаждал показать свою мощь! Знаешь ли ты итог? Три деревни были разрушены накануне зимы из-за твоей скуки. Люди не успели восстановить свои дома до холодов, многие заболели из-за дождей и не смогли оправиться. Семнадцать детей погибли из-за твоей скуки.

«Обвинение было пощечиной в сторону Сусаноо, но он не понял этого», – осознала Генко с пугающей ясностью.

Что может заставить бога изменить своей природе и предать таких же богов?

Теперь Генко знала ответ. Ками, что искренне заботился о людях, которые его даже не особо чтили. И ками, который уничтожил людей, поклоняющихся ему. Жестокая ирония, заставившая кицунэ вздрогнуть от суровой реальности.

– Так ты отвернулся от нас, потому что из-за меня умерло несколько твоих последователей? – возмущенно и недоверчиво воскликнул Сусаноо.

– Нет, – на удивление терпеливо и отстраненно ответил Тэмотсу, когда привел мысли в порядок. – Ты убил людей.

С последним словом, повисшим в воздухе, ками исчез вместе с жемчужиной, а демоны и духи с новыми силами бросились на богов и людей, как если бы слова Тэмотсу вдохновили их.

Онрё, вновь напавшие на Генко, заставили ее сосредоточиться на битве. Как бы она ни хотела оплакать погибшую сестру, время было неподходящим – следовало подумать о живых. Бросив последний взгляд на Аямэ, которая яростно налегала на демона, Генко пустила в ход когти, пытаясь проредить бесконечные волны призраков.

Аямэ наносила удар за ударом. Крепко стиснув зубы, потому что болезненные отголоски благословения звучали в ее костях, она рубила мечом яростно и неудержимо. Они ускользал от нее с увертливостью змеи, так что чаще всего клинок обрушивался на головы тех, кто вставал на пути к демону.

Они отступал. Не столько из-за мощи Аямэ, сколько из-за отсутствующей руки, которую она предусмотрительно сожгла. Сражаться в половину силы было несподручно, так что он предпочел отступить, но ему не позволяли. С упрямством осла Аямэ шла за демоном, даже когда другие его собратья бросились к ней наперерез.

Призванные сикигами – все восемь огромных животных – кинулись на противников, и это словно подтолкнуло остальных оммёдзи призвать собственных духов. Звери-сикигами набросились на врагов, не щадя себя, и воздух заполонили крики птиц и вой животных. Смешались с грохотом битвы и зазвучали мелодией загробного мира, которую никто не желал слышать.

Когда перед Аямэ возникла невиданная прежде демоница, девушка на мгновение замерла, не зная, как бороться с этим врагом. Это была женщина, по крайней мере когда-то ею являлась, но вся нижняя часть тела представляла собой длинный змеиный хвост. Вокруг демоницы то и дело вспыхивало пламя, и, когда она открывала рот, чтобы совсем по-змеиному затрепетать языком, из пасти вырывались язычки огня.

Оммёдзи выругалась. Это Йосинори владел сикигами, который умел управлять водой, она же обладала простыми духами животных, пусть и многократно усиленными ее энергией. Но размышления о том, как следует разобраться с этим ёкаем, прервало хлопанье крыльев.

Карасу-тэнгу рухнул сверху точно перед Аямэ, заслонив собой. Демоница отпрянула, не ожидая его появления, но быстро пришла в себя и раздраженно зашипела:

– Защищаешь человека из ряда тех, кто считает себя праведными? – Отчего-то в ее голосе слышалась старая неутихающая боль, прикрытая жгучей ненавистью.

– Киё-химэ, – поприветствовал демоницу как доброго друга Карасу-тэнгу, но по напряжению его спины и легкой дрожи перьев на крыльях можно было сказать, что он насторожен. – Не все люди такие, как тот монах.

Демоница зашипела, изо рта вырвались клубы дыма и еще больше пламени. Карасу-тэнгу единственным упоминанием какого-то монаха смог сильнее разозлить эту Киё-химэ, просто замечательно! Аямэ хотелось рвать волосы от досады, ударить тэнгу за его неосторожные слова и вновь броситься в погоню за они, который даже с одной рукой смог ранить оммёдзи, пока сама Аямэ не могла обойти женщину-змею.

– Не стоит напоминать женщинам об их неудачах в любви.

Еще один голос раздался позади Аямэ – и она ощутила, как спина покрывается холодным потом, когда услышала знакомое звучание. «Только не это, только не этот демон!»

Медленно, едва двигаясь, оммёдзи обернулась, став спиной к спине с Карасу-тэнгу, и шумно сглотнула. Перед ней, перебирая тонкими паучьими лапами, стояла дзёрогумо. Женское тело на раздутом паучьем туловище было настолько же прекрасным, насколько и ужасало, и Аямэ не хотелось ничего, кроме как сбежать отсюда как можно скорее. Она вновь ощутила то отвратительное чувство беспомощности и подступающей паники, которое не желала испытывать никогда и ни при каких условиях.