Когда меркнет свет

Рассмотри их, Мэг. Попытайся увидеть…

Она попыталась вглядеться. Но потом раздался крик:

– Держи ее! Черт! Останови ее – держи, или нам конец!

Мэг повернулась и побежала обратно, вниз, с дюны, по траве, усеянной лошадиным навозом. Ветки хлестали ее по лицу. Влажная трава резала ноги.

Сзади послышался громкий топот. Тяжелое дыхание. Все громче.

– Мэгги!

Мэг побежала быстрее. Палец ноги зацепился за корень, и она повалилась на землю. Секунду… Сколько секунд?.. Она не могла двигаться. Дождь барабанил по спине. Небо темнело. Она слышала, что он приближается. Нечеловеческим усилием ей удалось снова подняться на ноги. Она направилась на юг. Мэг знала, где там можно спрятаться, нырнуть под воду и исчезнуть среди волн, а потом тайно вынырнуть под скалой, в гроте с пещерой. Эту пещеру показал ей Блейк. Нужно только добраться до пляжа, до воды.

Ее схватила чья-то рука. Она закричала и вырвалась, разорвав на груди футболку. Но он снова поймал ее, развернул к себе…

Его лицо. Она увидела его лицо.

Мэг закричала во все горло.

Ее резко разбудил шум. Она дрожала. Ночная рубашка промокла от пота. Дыхание было поверхностным и частым. Она поднялась на локоть, протянула руку, включила лампу. Свет загорелся, прогнав тени. И тут она услышала скрежет тормозов…

Не крик.

Скрежет тормозов.

Сверху, на дороге.

Она сидела в кровати, крепко обхватив руками колени, и покачивалась, пытаясь успокоить дыхание. Каждый раз, когда ей снился этот кошмар, она видела немного больше. И на этот раз она увидела его. Лицо.

Лицо Джеффа Саттона.

Чушь. Этому верить нельзя. Мэг знала, как обманчивы бывают воспоминания. Она смотрела Джеффу в глаза тогда, под столом, перед внезапным воспоминанием. И, видимо, перенесла это в собственную память. Ее расследование, догадки, переживания сформировались в ночной кошмар.

Мэг не доверяла собственному разуму. Но все же это терзало ее. Поднимало вопросы, которых она задавать не хотела.

Понимая, что заснуть теперь не удастся, она выбралась из кровати и сняла влажную рубашку. Вытащила из сумки чистую футболку, натянула ее и достала мамин дневник. Залезла в кровать, откинулась на подушки и открыла записи на месте, где остановилась.

Эмма и Томми приехали домой на весенние каникулы и сегодня снова зашли меня навестить. Мне было так приятно их увидеть. Красивых, сильных. Друзей Шерри. Благодаря им дух дочери продолжает для меня жить. А еще их визиты помогают отвлечься, сосредоточиться на мелочах – например на готовке кофе для ее друзей. Эмма принесла сегодня печенье. Его испекла ее мама. Эмма сказала, что мама редко печет печенье – аптека занимает много времени, – так что я просто обязана им насладиться. Я рассмеялась. Пока что она получает большое удовольствие от учебы и планирует стать аптекарем, как мама, может, даже однажды стать преемницей маленького бизнеса на Фронт-стрит, если только крупные сети не разорят его раньше.

Я рассказала им обоим, что провожу расследование и начинаю задумываться о невиновности Тая Мака, что стараюсь узнать как можно больше и как можно скорее, чтобы успеть до суда над Джеком в декабре. Спросила, нет ли у них мыслей, кто мог навредить Шерри, и попросила об этом подумать…

Мэг замерла. Вытащила диктофон, нашла интервью с Эммой, промотала его вперед и включила.

«– Моя мать когда-нибудь говорила о своих сомнениях насчет виновности Тая?

– Нет. Не думаю. Не помню такого».

Откровенная ложь? Или Эмма правда забыла? Мэг перемотала, снова прослушала. «Нет» Эммы было резким и быстрым. Что это может значить? Как можно такое забыть? Мэг перевернула страницу дневника, стала читать дальше.