Когда миллиона мало

А Марио примирительно молвил:

– Ладно. Дело прошлое. Давайте выпьем.

«Неужели простят?» – возликовала Богдана.

И, вся на нервах от своей программной речи и эпохального дня, залпом осушила бокал.

Немедленно поймала осуждающий взгляд Пирины, пробормотала:

– Извините. Я просто очень волновалась.

– Ничего страшного. Вина у нас много. – Марио немедленно налил ей снова.

А Сильва вдруг целой речью разразилась – к сожалению, на итальянском:

– Мама вино! Папа пиво! Каждый вечер!

Пирина гнусно улыбнулась. Марио похвалил:

– Какой прелестный ребенок!

Сильва с презрением отодвинула тарелочку с яблочным пюре. Ткнула в дедушку пальцем:

– Кафеты! Ты обещал!

– Милая, что?

– Кафеты!!!

Богдана пришла на помощь:

– Конфетку просит. Но ей шоколад нельзя. Только карамельки. Если у вас есть.

Он щелкнул пальцами:

– Грася, организуй. – И снисходительно обратился к Богдане: – А ты неплохая мать. – Переглянулся с женой, та кивнула. И он продолжил:

– У нас к вам есть предложение. Возвращайтесь сюда. Домой.

Богдана просияла. Игнацио настороженно спросил:

– И на каких условиях?

– Будем жить одной семьей. Твоя жена станет заниматься ребенком и помогать по дому. Ты вернешься в университет.

Лицо Игнацио некрасиво скривилось.

– Университет в Милане. Где мне там жить? Опять в общаге?

– Ну… ты теперь отец семейства, – слегка смутился Марио, – поэтому я готов снять квартиру. И купить машину, чтобы ты как можно чаще нас навещал.

Игнацио насупился:

– Нет. Учиться я не пойду.

– Но нельзя же всю жизнь водить грузовики, – заломила руки Пирина, – и в тридцать, и в сорок, и в пятьдесят лет!

– Мне это нравится. – Он взглянул с вызовом.

Богдана кинулась на выручку:

– Можно найти компромисс. Игнацио никогда не нравилось программирование. И отучился он только один курс. Милый, выбери другую профессию! Помнишь, ты про медицинский факультет говорил?

Но Игнацио закусил губу:

– Нет, баста! Никакой учебы. И жить с вами тошно. Лучше водить грузовик, пить дешевое пиво и ни от кого не зависеть.

– Мы могли бы вам помогать. Реально помогать, – с нажимом произнес Марио. – Дать возможность отдыхать, путешествовать.

– Я давно изъездил всю страну. И выходных у меня достаточно – четыре в неделю, – парировал сын.

– Горничная и водитель. Какая прекрасная пара! – саркастически молвила Пирина.

А Сильва (во время беседы сидела на удивление тихонько) громко сказала:

– Домой. Хочу домой.

Марио ласково обратился к внучке:

– Пойдем, посмотрим наш красивый сад! Там цветы. Бабочки. Птицы.

Но девочка стукнула кулачком по столу:

– Нет. Домой.

* * *

Когда ехали обратно в Милан, Игнацио в сердцах сказал:

– Чертовы снобы! Да я лучше нищим сдохну.

Богдане тоже хотелось сбежать подальше от неласковой роскоши. Лучше в скромной квартирке, но сама себе хозяйка. Придумала тоже Пирина: сына – в университет, а ее снова горничной сделать. И изгаляться по-всякому. Нетушки. Шиш с маслом.

Она думала: родители мужа теперь оставят их в покое.

Однако на следующей неделе последовало приглашение в ресторан – в Милане, и обязательно с Сильвой. В этот раз никаких эпохальных разговоров не вели и на сына с невесткой внимания почти не обращали. Зато внучку окружили вниманием и любовью. В подарок привезли огромную Барби, плюс к ней одежки, домик, посудку, и малышка, разумеется, пришла в полный восторг. Прямо в ресторане, на полу, усадила куклу на стульчик, причесывала ей волосы, кормила. Марио с Пириной не постеснялись устроиться рядом и включиться в игру. Официанты улыбались, Сильва поглядывала на бабушку с дедушкой благосклонно.

Игнацио усмехался и много пил. Богдана тихо гордилась, что дочка ведет себя идеально.

Она откинулась в мягком кресле, тоже взяла бокал. Смаковала, закусывала крошечными бутербродиками, наслаждалась покоем. Она настолько вымоталась за два с половиной года!

Правильно они с Грасей рассчитали – бабушка с дедушкой не устоят перед красавицей-внучкой. Марио с Пириной чувствовали себя все увереннее. Сначала только робко помогали, расставляли на игрушечном столике крохотные тарелочки. А сейчас уже в ладушки играют, и Сильва хохочет на весь ресторан.

А когда девочка обняла куклу и задремала – прямо под столом, Пирина с Марио объявили:

– Мы будем брать ее к себе. На несколько дней в неделю.

– Но… Сильва еще такая маленькая, – опешила Богдана. – Она не сможет без мамы!

– Не волнуйся, я умею обращаться с детьми, – заверила свекровь.

А Марио добавил:

– Нам будет помогать няня.

– А мне что делать? – растерялась Богдана.

– Да что хочешь. Работай. Готовь. Ходи по театрам.

– Но это моя дочь! Я по ней скучать буду!

– Не волнуйся, Богдана, – мягко сказал Марио. – Сильве будет хорошо у нас. – И обратился к сыну: – Ты ведь не против, Игнацио?

Тот уже успел захмелеть. Хохотнул:

– Чего мне против-то быть? Хоть от визга ее отдохну.

* * *

Когда Пирина с Марио через неделю явились за внучкой, Сильва устроила истерику – одну из самых эффектных, на весь муниципальный дом. На новую куклу (дед пытался ее приманить, как собачку) даже не взглянула. Топала ногами, плевалась, падала на пол. Пирина заламывала руки, упрекала невестку:

– Неужели ты не можешь ее успокоить?