Когда миллиона мало

Оглянуться не успела, а уже надо Сильве платье для выпускного искать. Российскую школу итальянка вполне себе осилила. По всем предметам «трояки», зато по математике с информатикой – «пятерки». Репетитор по русскому, чтобы хоть как-то сдать ЕГЭ, обошелся в целое состояние. Но в институт на программирование в итоге поступила на бюджет. Увлеченно подхалтуривала – рисовала трехмерные модели квартир и особняков. Дурила головы мальчикам, но сама (видно, в маму) ни разу пока не влюблялась. Хотя возможности имелись. Проживала молодая итальянка теперь в собственной квартире – Марио с Пириной расщедрились, когда узнали, что внучка смогла попасть в бесплатный вуз.

Богдана (пусть считала, что идет на работу временную) так и осталась на должности руководителя направления в крупной сети фитнес-клубов. Продолжала организовывать и контролировать медитации с поющими чашами, постоянно придумывала новые заманухи. Занятия по йога-нидре (осознанному сну). Пранаямы (дыхательные практики) в соляных пещерах.

Мать и дочь почти каждый день перезванивались. По субботам – обязательно вместе ходили на бранчи. Раз в месяц (по настоянию Богданы) отдавали дань культурному досугу – посещали театр или выставку. Иногда (спонтанно) вместе выбирались на шопинг.

Отца Сильва даже не вспоминала. С итальянскими бабушкой и дедушкой обменивалась рождественскими и пасхальными поздравлениями.

Богдана закономерно гордилась: дхарму, то бишь предназначение, в своей жизни она исполнила. Помогает людям. Вырастила достойную дочь.

Изредка вспоминала детскую мечту – выйти замуж за принца – и только усмехалась.

Успешным женщинам в возрасте за сорок даже мечтать смешно о подобных глупостях.

* * *

Когда Богдана возвращалась домой – в одиннадцатом часу вечера, взбодрившаяся после прогулки и бассейна, – у подъезда ее окликнул Генка.

Любовник. Вечно замотанный, пьющий, женатый, на свитере крошки.

Богдана много раз пыталась его выгнать. Но упрямец продолжал таскать ей по три гвоздички в целлофановой обертке. Караулить у подъезда. Взглядывать печальными карими, молить:

– Данка, ну, одна ты у меня свет в окне. Бросишь – совсем сопьюсь.

Гена взращивал двух детишек, колотился на трех работах, страдал гастритом, ругался с женой, и Богдана банально жалела его. Хотелось иногда дать загнанному коню передышку. Приятно ведь, когда человек преображается. Ей действительно нравилось наблюдать, как в ее светлой гостиной, в эргономичном кресле, под бормотанье мини-фонтанчика и сладкие звуки мантр, Генка притворяется, что с удовольствием отхлебывает сок из сельдерея, и лицо его расцветает.

Плюс в постели оказался заботливым, всегда старался удовольствие доставить – хотя с виду мужлан мужланом. Соловьем разливаться тоже умел. И тростиночка она у него, и лотоса цветочек, и даже «чакра моя любимая».

По идее нехорошо себе карму портить и женатого приваживать. Только она ведь ничего не брала у него. Наоборот, отдавала – свою энергию, силы, вдохновение. Приходил понурый, ссутуленный, а домой скакал – молодым зайчиком. А чтоб отбить и навсегда у себя поселить, даже мысли не было – зачем ей такое сокровище? Получить от него пару раз в месяц в постели натуральный белок – и достаточно.

Дома у Геночки – она так понимала – разброд и развал. Питание ужасное, полуфабрикатное. Дети с капризами, жена с претензиями. Поэтому искренне старалась, чтоб хоть на час бедняга побыл в комфорте. Обхаживала, втирала в стопы масла эфирные, плечи разминала.

– Как в раю побывал, – простодушно благодарил Генка.

Разговоров они почти не вели – слишком из разных миров. Секс, сок, посидеть или полежать молча. Когда желания удовлетворены, он любил с опаской подростка провести ладонью по ее груди, стройным бедрам. Когда плоского живота касался, всегда собственный пузик втягивал (без особых успехов) и шептал:

– Богиня ты, Данка. С другой планеты, что ли, прилетела?

Она не спорила. С другой, не с другой, но ее мир куда более совершенен, чем стандартная круговерть из нелюбимой работы, капризных детей и вздорной жены, тут Генка прав.

Любовник ее нескладный переехал в Питер со Смоленщины уже пару десятилетий назад, но до сих пор сохранил привычки родимой глуши. Вот и сегодня – опять явился по-простому, безо всякого звонка или договоренности.

Поглядел опасливо. Но Богдана, после одинокой прогулки и заплыва в открытом бассейне, когда весенние дождинки били в лицо, в настроении пребывала благодушном. Удивилась только:

– Чего так поздно?

– Таксовал. Заказ на соседнюю улицу был. Вот, решил заглянуть.

Глаза долу – врунишка. Специально ехал.

Когда поднимались в лифте, спросил:

– Ты себя хорошо чувствуешь?

Богдана забеспокоилась:

– Плохо выгляжу?

– Данусичек, ты совершенна. Как всегда. Просто вид немного усталый.

– Так рабочая неделя позади. И сейчас – семь километров пешком. Два – в бассейне. Плюс домой по пробкам.

Вышли на этаже, и она достала ключи.

Гена обнял, шепнул в ухо:

– И в глазах какой-то свет неземной. Ты не беременна часом?

Она поперхнулась:

– С ума сошел?

– А чего? Мы ж мер не принимаем!