Когда можно аплодировать? Путеводитель для любителей классической музыки

Иногда мне кажется, что крупные фирмы уже не поспевают за новейшим развитием рынка. Об этом свидетельствует ставшая широко известной история, когда обозначились первые драматичные признаки обрушения CD-бизнеса в классической музыке. Новый руководитель ведущей фирмы по производству компакт-дисков, человек из сферы поп-бизнеса, собрал своих сотрудников, чтобы обсудить с ними неприглядные результаты по всему спектру рынка. Только один музыкант продаётся более-менее прилично, заявил он, надо немедленно заключить с ним договор и согласовать новые проекты. Речь шла о Пуччини.

Я действительно внимательно слежу за ситуацией на рынке классической музыки, но всё же непосредственно перед выходом на сцену думаю совсем о другом. Через несколько минут мне предстоит играть скрипичный концерт Бетховена, одно из самых прекрасных и в то же время самых трудных сочинений в мире музыки. Я ещё раз прохожу начало первой фразы, моё вступление после великолепно сыгранного оркестром длинного вступления. Оно звучит просто, но при этом чертовски трудно точно войти в игру, как и при исполнении концерта Брамса, где оркестр тоже сначала играет один целых три минуты, прежде чем вступает солист. Ничего, успокаиваю я себя, кривая вывезет. Репетиции прошли как нельзя лучше, кроме того, я с детства отлично знаю этот концерт.

Я не перестаю удивляться тому, что легендарный скрипач Дино Франческатти играл перед публикой уже в пятилетнем возрасте, причём так убедительно, что все, кто в 1907 году присутствовал на концерте, были в полном восторге. Как такое могло быть? Или я вспоминаю о Яше Хейфеце, другом великом скрипаче, получившем свой первый большой приз в шесть лет, о Брониславе Губермане, дебютировавшем в семь лет, или Натане Мильштейне, впервые выступившем в десять. Неужели они и другие «великие львы», как их благоговейно называют, умели больше, чем их сегодняшние наследники, неужели они были лучше? Мне выпало огромное счастье застать в живых некоторых из этого старого поколения и даже играть с ними. Не только скрипачей, но и пианистов. Моё творческое взросление прошло в непосредственном общении с Иегуди Менухином, а с Менахемом Преслером и трио «Beaux Arts»{3}

мы дали совместно больше четырёхсот концертов.

Для меня знакомство с этими артистами было своего рода прикосновением к источникам. Благодаря этим титанам у меня порой возникало впечатление, что я каким-то образом общаюсь и с теми композиторами, чьи произведения играю на скрипке. Например, Менухин был учеником Джордже Энеску, который разучивал концерт для скрипки непосредственно с самим его автором, то есть Брамсом, а Преслер в своём трио долгие годы играл со скрипачом Даниелем Гийе, который был близким другом Равеля. И когда мы беседовали и они рассказывали о себе, временами мне казалось, что прямо передо мной сидят Равель и Энеску, а чуть в отдалении — сам Брамс.

Эти встречи и впечатления меня необычайно обогащали. Благодаря им я получал бесценную информацию о людях, которые оказали существенное влияние на меня как солиста. Кроме того, я начал осознавать относительность теперешних звёздных культов. Истинные, непреходящие звёзды классической музыки для меня те, кто не только при жизни пользовался легендарной славой, но и после смерти остаётся в памяти людей как выдающиеся музыканты и замечательные личности. Величайшие мастера, о которых и сегодня говорят с благоговением, каждый со своим неповторимым звучанием, артикуляцией, фразировкой, темпом игры. Каждый имел свой фирменный знак, который делал его игру незабываемой. И каждого, слушая музыку по радио, сразу узнаёшь.

Похоже, поколение «великих львов» уже вымирает. Сегодня есть много фантастических музыкантов, демонстрирующих выдающееся техническое мастерство и наверняка имеющих что сказать, но когда я пытаюсь сравнивать их с Хейфецем, Менухином, Ойстрахом или Крейслером, с Рубинштейном, Горовицем или Преслером, меня одолевают сомнения. А что касается поколения моложе меня, то эти сомнения лишь усиливаются. Каким бы высоким ни был технический уровень, который сегодня дают в высших музыкальных училищах и консерваториях или который я недавно отметил, будучи членом жюри проводившегося в Брюсселе конкурса королевы Елизаветы, мне всё же кажется, что вдохновение, озарявшее великих старцев, вряд ли вернётся.

«ДЕТИ МОИ, СОЗДАВАЙТЕ НОВОЕ!»

Меня часто спрашивают, что, кроме технического совершенства и художественного содержания, нужно иметь солисту, чтобы добиться успеха. Мой ответ всегда один и тот же: любознательность, вдохновение и готовность рисковать. Не останавливаться и не удовлетворяться тем, что знаешь, а всегда искать новое, неизвестное, даже если ты не уверен, что это сразу окупится. Я убеждён, что инертность и боязнь риска неотвратимо ведут в тупик.