Когда мы были людьми (сборник)

Коньяк оказался душистым и вкусным. Козлов никогда не пивал такого напитка. Он не заметил, есть ли в нем градус. Или французы наловчились уже и коньяк без градусов выпускать.

– Я ведь все знаю, – теплым голосом стал говорить, как будто сказку рассказывать, «Ожегов». – Знаю, откуда ты, чего хочешь. Хочешь ты, миленок дорогой, дело открыть. Можешь не сомневаться, дело выигрышное. Да и рыбку ты реализуешь по нормальной цене. Только не ляпни, что это балык кубанский. Скажи: «Из Лапландии», мол. Или лучше – из Буркина-Фасо. Люди счас глупые пошли, не люди – этикетка одна. Всякой иностранщине верят… Нда, Буркина-Фасо, запомни.

– Страна такая?

– Ну да, в Северной Африке. Раньше Верхней Вольтой называлась. С голода мрут. Значит, ты, Сергей Андреевич, в буржуи метишь.

Выпив вторую стопку коньяку, Козлов помягчел и рассказал старику о своей затее. Мол, и ружье продаст, и телевизор, и холодильник, займет у тестя с тещей, на рыбе наживется, а первоначальный капитал сшибет, чтобы развернуться.

«Ожегов» мило поддакивал. Хороший старик, уютный.

– Только ты не дешеви. Народ малых цифр не любит. Руби цену с плеча! Мол, рыба из Буркина-Фасо, а там… Там тоже не дешево. Они, гады, откуда-то из Нибелунгии рыбу гонят. Перепродажа, накрутки.

Просто родной дед этот «Ожегов», роднее Сосипатыча.

– А я, между прочим, луковицами тюльпанов занимаюсь. Селекционер-самоучка. Девяносто семь видов вывел. Вот везу любителям-цветоводам. Дорогие цветочки. Голландцы просят, а я им – тот же шиш с тем же маслом.

– Чего так?

– Патриот.

– Можно взглянуть на луковицы?

– Чего ж нельзя, с превеликой радостью. Доставайте ящик.

Ящик «Жозефина». Женские прокладки. А в них – луковицы. Они похожи на разжиревшие, пухлые плоды каштанов.

Выпили с «Ожеговым» еще за удачу. Поезд качался, смывая с глаз и Ваню, и второго студента Михея. Остался лишь старик, который интересовался. Все же интересовался:

– А куда ж вы эти самые лотосы? На свадьбы? Да вы что, мил человек, в своем уме? Индусы ими челны укладывают. А вы – на свадьбы.

– Какие такие чл…чл. лны, – спотыкнулся Козлов. Коньяк все же был с градусом. – Чл…ны…

– С покойниками-с! Умастят упокойника маслами, травами пахучими, напомадят, цветами лотоса обложат. Обкурят сандалом. Маслом опять обольют. И огонечку. И по Гангу. Плыви, дружок, к своей Махатабарахте!

– Что это за махатабарахта? – побелел Козлов.

– Бог их. Их индусский бог. Эпос, чудак! А вы лотосом собираетесь невесту с женихом осыпать. Сказанул, как в лужу п…нул. Так это же катастрофа! Я вам другое порекомендую. И тоже цветочек пользительный. В индийском Ганге произрастает. А называется водяной гиацинт. Не веришь, молодой человек. А российской прессе веришь?

И тут же как из того же широкого рукава выполз листок с компьютерным текстом. Даже тонером пахнуло. Принтер, а не старик «Ожегов». Ожёгов он.

Козлов прочитал:

...

ВРЕМЯ НОВОСТЕЙ

(Москва)

Природный очиститель

Российские ученые обнаружили новый способ переработки ракетного топлива. Самое интересное, что утилизация топлива не требует специальных условий и крупных инвестиций, поскольку ядовитые вещества уничтожает… водяное тропическое растение. Во всем мире ракетное топливо – гептил сжигают, а эйхорния может его поглощать. Процесс напоминает фотосинтез, только энергия тут – не от солнца, а от химических или радиоактивных веществ. Усваивать из воды химические и радиоактивные отходы может только растение, «живущее» в России. Водяной гиацинт, или эйхорния, – растение, произрастающее в природе на реке Ганг и спасающее миллионы индусов от инфекционных болезней. За отечественным вариантом тропической травы приезжают корейцы, а ее новыми свойствами поглощать гептил заинтересовались и японцы. После того как российские ученые адаптировали растение к переработке ракетного топлива, они теперь собираются проверить, будет ли водяной гиацинт перерабатывать тяжелые металлы.