Когда мы надеемся

Передо мной – нетронутый лист. Девственно чистый. Я занесла над ним карандаши и замерла. На прошлой неделе я почти не рисовала, перебирая в голове все сеульские воспоминания в поисках чего-то особенного.

Рука будто сама заскользила по листу. Посреди пустоты возник набросок горных вершин. Перед ними вырос огромный мегаполис. Река, разрезавшая его пополам. Часть пейзажа спряталась за деревьями на переднем плане, переводя акцент на солнце, только-только появившееся над горизонтом. Я представила, в какие цвета раскрашу город. Серый, зеленый, голубой, оранжевый и золотой, небоскребы в окружении парков.

Я с головой ушла в свой рисунок, перестав замечать что-либо вокруг. Поэтому, когда Чжэ Ён внезапно опустил руку мне на плечо, я вздрогнула и выронила карандаш. Он перекатился через весь стол и свалился на пол, где его было уже не достать.

– Прости. – Чжэ Ён присел на корточки и поднял его. Потом вручил мне и опустился рядом на стул. – Это же вид на Сеул, если смотреть с горы Асахан, да?

– Ну, по крайней мере, его набросок, – ответила я. – Не помню, где именно река сворачивает направо. Наверное, стоит сначала поискать фото, и потом уже продолжать рисовать.

– Я бы с радостью помог, но моя память не так хороша, как хотелось бы. – Он задумчиво посмотрел на пейзаж. – И ты все это запомнила за то короткое время, что мы там пробыли?

– Я всегда легко запоминала красивые виды, – объяснила я. – Но попробуй заставить меня выучить математическую формулу, я и на десятый раз буду переспрашивать, что на что умножать.

Чжэ Ён фыркнул:

– Прекрасно тебя понимаю. Ву Сок может в уме наверняка даже расстояние от Земли до Солнца посчитать. И представь, как на таком фоне выглядим мы, хватаясь за калькулятор, просто чтобы посчитать, сколько будет дважды два.

– Ты ведь сейчас утрируешь, да? Чтобы донести, как ты плох в математике?

– А, ну да, конечно.

Он отвернулся и пошел к кровати, на ходу потирая затылок.

Я развернула стул, хорошенько оттолкнулась и проехала через полкомнаты, затормозив прямо около Чжэ Ёна.

– Может ты и не краснеешь, когда врешь, но куча других сигналов бросаются в глаза, как яркие неоновые вывески.

– К сожалению, в мою бытность стажером курс «Ври правильно» не входил в программу, – сухо ответил он.

– К счастью.

Встав со стула, я подтолкнула его ногой обратно в сторону стола и забралась в кровать. Я засунула ноги под одеяло и растянулась морской звездой поперек матраса. Для Чжэ Ёна места не осталось, даже чтобы просто присесть на край кровати рядом со мной. После исполненного укоризной взгляда я откатилась в сторону.

Наконец, Чжэ Ён тоже лег, и несколько минут мы молча смотрели друг на друга. Я попыталась сосчитать его ресницы, но, сбившись со счета, сдалась и потерялась в его глазах. Чем дольше я смотрела на него, тем тяжелее становилось у меня на сердце. Этот человек так стремительно вошел в мою жизнь. Он смеялся вместе со мной, помог навести порядок в мыслях, разобраться с учебой… Хотя я видела по его лицу, скольких усилий ему стоила даже простая улыбка. И как бы мне ни хотелось закрыть глаза и сделать вид, что за стенами моей комнаты ничего нет, я видела перед собой лица его друзей. Отчаяние Мин Хо, когда Чжэ Ён сказал, что выбрал меня.

– Можно кое-что спросить?

– Всегда.

Какое-то время ушло на то, чтобы подобрать правильные слова:

– Что… что дальше?

Он немного отодвинулся, чтобы посмотреть на меня.

– Дальше?

– Что будет дальше? Я просто… подумала… – беспомощно пожав плечами, я принялась нервно теребить край одеяла. – Ты… не планируешь еще раз попытаться поговорить с лейблом?

Он нахмурился:

– И как ты это себе представляешь? После нашей последней беседы с менеджерами я просто снова заявлюсь к ним и скажу: «А давайте снова сядем за стол переговоров?»

Он отодвинулся и сел, словно ему было тяжело говорить об этом со мной.

– Мне нечего им предложить, Элла. Ты и сама это знаешь. Я не передумаю и не откажусь от тебя. Этого не повторится. К тому же мы все еще хотим писать собственную музыку. С чего бы им снова со мной о чем-то разговаривать?

– Вы особо не надеялись, что они одобрят ваш концепт и все равно продвигали его, – напомнила я и тоже села.

– Но наши отношения тогда не стояли на карте. – Он повысил голос.

– Да, всего лишь ваша музыка. Или скажешь, она не так важна?

Он замер. И с недоверием посмотрел на меня:

– Я выбрал тебя. Ты жалеешь об этом?

– Нет! – тут же воскликнула я. – Но я боюсь, что ты пожалеешь. Ваша группа… Вы были вместе намного дольше, чем ты знаком со мной. Ты рассказывал, через что вам пришлось пройти до того, как вы оказались на вершине. А теперь ты хочешь это все взять и бросить?

– Бросить? – повторил он. – Ты думаешь, я ночами напролет не перебирал в голове все возможные варианты? Ах да, я просто радостно пришел на собрание и объявил, что выхожу из группы.

– Такого я не говорила.

Тысячи эмоций сдавили мне горло. Я судорожно сглотнула и попыталась снова выдавить из себя слова.