Когда мы потерялись в Стране снов

Раньше я никогда не бывал на настоящем футбольном матче, как и Себ, который расплывается в широченной улыбке. Его любимый вратарь играет за Мидлсбро.

– Фупер! – Он обхватывает папу руками, но тут же отстраняется. – Пап! Ты… эм… пахнешь как-то не очень.

Папа хмурится и нюхает свою руку.

– Прости, приятель, знаю. От меня всё утро чем-то странным несёт. С того момента, как я проснулся, если точнее. Я принимал душ, честно!

Я подхожу поближе и принюхиваюсь.

– Крокодильи кишки, – говорю я, и папа резко поворачивает голову и смотрит на меня, разинув рот.

– Что? Я… я видел… я точно не помню, но…

– Ты видел сон, в котором ты был внутри крокодила?

– Эм… да. Откуда ты это знаешь?

Я пожимаю плечами.

– Просто предположил, пап. Но, думаю, запах скоро выветрится.

Он пристально смотрит на меня. Я не хочу рассказывать ему подробности, по крайней мере пока. Мама поторапливает нас, и папа смеётся и садится в машину.

– Надеюсь, ты прав! Мидлсбро против Лутона. Увидимся!

Глава 87

Я успел проучиться всего несколько дней, а уже опять стоял в кабинете миссис Фаррух. Однако на этот раз не из-за того, что вляпался в неприятности. Сьюзен там тоже была.

– Вам не обязательно идти, если не хотите, – сказала миссис Фаррух. – Но я пойду и буду рада, если вы ко мне присоединитесь.

И вот, три дня спустя, я, Сьюзен, Мола и миссис Фаррух сидим среди дюжины других людей в церкви Христа Спасителя на похоронах Кеннета Маккинли. Кез Беккер тоже тут, с улёгшимся под передней скамьёй Деннисом.

– Упокой, Господи, его душу, – говорит Анди, оглядывая почти пустую церковь. – У бедного старого Кеннета и правда никого не было, а?

Кроме нас тут семейная пара, жившая в квартире над Кеннетом, с которыми Анди немного знакома, и другая сиделка по имени Розмари, подменявшая Анди. В центре церкви стоит гроб Кеннета, задрапированный клетчатой тканью. Я видел этот гроб раньше, конечно, но здесь он выглядит не таким пугающим. Раньше я никогда не бывал на похоронах, но это ничего. Священница, женщина с глубоким голосом и приятной улыбкой, произносит несколько молитв, а потом смотрит вглубь церкви. Мы следим за её взглядом – с дальней скамьи поднимается старик с пышными седыми усами и медленно идёт по проходу, выпрямив, спину.

Он поворачивается лицом к немногочисленным собравшимся и прочищает горло. Я смотрю на Сьюзен. Его лицо мне откуда-то знакомо, но я никак не вспомню откуда.

– Всем доброе утро, – говорит он с мягким и чистым шотландским акцентом. – Меня зовут Робби Фергюсон, и когда-то я очень несправедливо обошёлся с Кеннетом Маккинли.

Я снова кошусь на Сьюзен – она рисует пальцами в воздухе прямоугольничек, и я киваю.

Это мужчина, который брал у Кеннета интервью в той передаче!

– У Кеннета успешно складывалась карьера в Шотландии, он выступал в театрах с мистическими и телепатическими номерами, которые всегда заканчивались его знаменитой иллюзией левитации. К 1980-м он начал подходить к своим номерам с более, а… философской стороны, и в телепрограмме, ведущим которой я в то время был, я высмеял его.

Старик делает паузу и на миг опускает голову.

– Я не горжусь этим. Я делал это смеха ради. Я продемонстрировал старый вечериночный фокус и сказал всем, что именно так, должно быть, Кеннет и проворачивал свою поразительную левитацию. Но правда состоит в том, что свой секрет он унёс с собой в могилу. Я поглумился над его бизнес-затеей, в которую он вложил небольшое состояние: безобидной игрушкой, которая, как было заявлено, могла влиять на ваши сны. Почти никто не купил её. Его карьера пошла на спад, и он так никогда и не оправился от этого. А потом его сын, Ури, – названный, конечно, в честь друга Кеннета, всемирно известного фокусника Ури Геллера…

Сьюзен крепко стискивает мою руку. Мы оба понимаем, что перед нашими глазами разворачивается нечто важное, но не знаем, что.

– Как некоторые из вас знают, маленький Ури умер в 1988. Однажды он уснул и никак не просыпался. Он как будто впал в кому. Доктора не могли заставить его очнуться, и, несколько дней спустя, бедный махонький Ури скончался. Никто не знал, почему, хотя ходили слухи, что жена Кеннета, Джанет, отчего-то обвинила во всём его. Вскоре после этого они расстались.

Сьюзен ещё сильнее стискивает мою ладонь.

Старик выпрямляется и обращается прямо к гробу, как будто Кеннет может его слышать. Я, кажется, перестаю дышать.

– Прости, Кеннет. Если мой поступок сделал твою жизнь тяжелее, надеюсь, я немного загладил свою вину.

Робби Фергюсон кивает, снова прочищает горло, а потом шагает по проходу назад и покидает церковь и наши жизни.

Священница снова поднялась, слабо улыбаясь. Не думаю, что она ожидала этого. Кажется, она испытывает облегчение, что ей есть что сказать, когда она произносит:

– Малкольм?

Сьюзен пожимает мне ладонь напоследок, а потом отпускает.

Я сую руку под скамью и достаю плоскую коробку, обёрнутую как подарок.