Когда открываются тайны (Дзержинцы)

— Да, — согласился Бородин. — Но за такого человека и за общество таких людей надо еще побороться с разной поганью. В том числе и с поганью в душах людей. Между прочим, Чехова вы можете послушать в исполнении самодеятельных артистов в армейском клубе. Сотрудница наша, Любочка Недвигайлова, драматический кружок организовала из красноармейцев и портовых рабочих.

Демидова точно кольнуло что-то в сердце при словах о Любочке Недвигайловой. За столько лет его скрытной жизни при нем впервые была названа его настоящая фамилия. И где — в «красном особняке»! Это что — провокация? Ловушка, в которую он попал по своей инициативе?

Демидов, вытирая пот с побелевшего от волнения лица, взял себя в руки: «Спокойно, спокойно... раз, два, три...»

Где-то при счете «семь» Демидов услыхал твердый голос большевистского контрразведчика:

— Милости просим на самодеятельный спектакль. Что касается профессора — не волнуйтесь, товарищ Демидов. В бюро молодые сотрудники, которые относятся с подозрением ко всяким бывшим. Пропуск Фан дер Флит получит.

* * *

Демидов вернулся домой в этот день поздно. Он долго бродил по городу со смешанным чувством радости и тревоги. С родной дочерью он не виделся целых десять лет. В том, что Любочка именно его дочь, уже не было никаких сомнений. Зайдя на службу после беседы с Сергеем Петровичем, Демидов позвонил «своему» работнику в паспортный стол и буквально через тридцать минут получил исчерпывающие данные относительно-гимназистки Любови Владимировны Недвигайловой, сироты, проживающей во флигеле дома № 11 по Ганнибаловской улице.

Услужливый работник паспортного стола сам принес Демидову записанные на бумажку сведения о девице Недвигайловой, прибавив устные подробности: незамужняя, живет с бабушкой, имеет восемнадцать лет отроду...

Да, это она, его дочь Любаша... Большевики зовут ее «Любочкой». Хорошо это или плохо: дочь работает в красной контрразведке? Что она из себя представляет сейчас? Забавная крошка с белым бантиком в кудряшках — такой она осталась навсегда в его памяти с тех пор, когда подпоручик Недвигайлов отбыл за границу. Как дочь отнесется к воскрешению из мертвых родного отца? И стоит ли вообще узнавать ее сейчас?

Мысли Демидова смешались. Он то нервно ходил по комнате, то присаживался к столу, опуская голову на плотно сжатый кулак...

Появлению в их семье ребенка-первенца подпоручик сразу не придал особого значения: пусть Маша забавляется, меньше будет приставать с выездами на званые обеды и балы... Профессиональная работа разведчика требовала частых и продолжительных отлучек. Всего не скроешь от жены. Однажды она увидела в шкатулке завещание мужа «на случай смерти» и оформленные на нее пенсионные бумаги. С Машей приключился обморок. Мнительная, она стала и в любом поступке мужа искать скрытого смысла, подозревать его в двойной жизни, принадлежности к какой-то шайке разбойников, в клятвопреступничестве.

Маша была неистова в ревности. Когда офицер Недвигайлов вернулся из первой заграничной командировки, вместо того, чтобы поздравить его с наградой, жена при полной поддержке тещи потребовала от мужа: или нормальная семейная жизнь, «как у всех», или развод.

Ни того, ни другого Недвигайлов не хотел: он горячо любил свою подросшую дочурку, да и Маша была не безразлична ему. Но и разведывательная работа в тылу врага окрыляла первыми успехами. Перспективы карьеры были очень привлекательны.

Пришлось идти на исповедь к шефу. В генеральном штабе ему сухо напомнили о долге перед царем, который не жалеет средств для истинных сынов отечества...

Начальник отдела — седовласый, с глазами навыкате генерал, под конец разговора блеснул своей осведомленностью в душевных муках молодого офицера. Уловив в глазах Недвигайлова растерянность и мольбу о помощи в таком сложном положении, пустил в ход испытанный прием: предложил Недвигайлову высочайшее назначение его резидентом в соседнее государство и три тысячи рублей золотом при условии расторжения брака с женой. «Разведка требует жертв», — заключил генерал.

— В ваших летах, милейший, я больше думал о карьере, а не о женских капризах, — изрек скрипучим голосом седовласый шеф, суконная грудь которого была разукрашена орденами.

— Дочка у меня, — не очень печально вздохнул Недвигайлов.

— Можете мне поверить на слово, что государь император не оставит без милости дщерь своего верного слуги...

На второй день Недвигайлов покинул столицу. Бракоразводные бумаги жене были вручены вместе с его письмом заочно, так что подпоручику даже не пришлось наблюдать реакцию супруги. Впрочем, денежное приложение к разводной бумаге было настолько солидным, что горе жены не представлялось Недвигайлову безутешным.

Весело постукивали колеса. Столик в купе международного поезда был заставлен бутылками вина. Попутчица оказалась молодой. Образ Маши медленно затушёвывался.

Потом началась война, Недвигайлов очутился на Западе. На чужбине узнал о революции. Жена была почти забыта, но о Любочке он всякий раз вспоминал с тоской.