Когда открываются тайны (Дзержинцы)

Епископ поднялся, прошелся по комнате. Затем, приблизившись, положил руку на плечо отца Николая.

— Ваш родитель хотел видеть вас не в чине штабс-капитана. Впрочем, еще не поздно... Я все бы сделал для вас... На каких-нибудь два-три года в Ватикан — и у вас блестящая карьера.

Отец Николай деланно улыбнулся. В это мгновенье ему представилось все величие епископской службы, сверкающие на одежде звезды, переполненные блюда звонких монет, все блага мира и, самое приятное, — власть над преклоняющимися перед ним людьми.

— Благодарю, ваше преосвященство. Это больше чем заманчиво, хотя и непривычно звучит в ваших устах: Ватикан всегда был врагом православной церкви.

— Перед лицом сатаны мы должны больше думать не о том, что нас разъединяет, а о том, что нас спасет. Было время, — нехотя вспомнил Прокопий, — когда по личному поручению папы, ныне в бозе почившего, я выполнял важные задания в столицах Европы. Не всегда эти поручения и методы их выполнения были приятны всевышнему, да и патриарший гнев превысил бы гнев господен. Но бог миловал. Все осталось в тайне.

— Ваше преосвященство, вы оказываете мне огромное доверие своей откровенностью. Но наша совместная задача здесь, в окружении людей, восставших против бога, царя и отечества, против священной собственности, — вернуть России былое величие и славу! Моя миссия в Ватикан — своевременно ли это?

Епископ Прокопий в упор смотрел на отца Николая. Он как бы изучал его и, наконец, произнес:

— Я хочу, чтобы вы осознали всю важность создавшегося для церкви положения. Вы знаете, что издревле римские папы мечтали распространить свою власть на церковь православную. С папой связывали свою судьбу и священнослужители различных рангов, даже митрополиты Исидор Московский и Михаил Рогоза Киевский. Сейчас в России возникает положение, весьма выгодное для осуществления этих планов. Народ видит, что православная церковь не может его спасти от красных дьяволов, голода и холода. Наше место в душах людей могут занять служители власти католической церкви, которые обучены ремеслу тайного богослужения. Отделение церкви от государства, провозглашенное Советами, тоже благоприятствует нам стать под единое руководство папы... В народной бедности, сыпняке и голоде — этой каре божьей — мы видим союзников. Когда человеку плохо, он обращается к богу...

Епископ Прокопий умел внезапно оборвать начатый разговор. Именно так он сделал и сейчас, бегло взглянув на часы.

Отец Николай получил указание зашифровать радиограмму.

Епископ медленно удалился в алтарь своей домашней церкви. Здесь, в этом маленьком уголке, в роскошном бархатном кресле, он предавался своим мечтам. Они уносили его на крыльях в лазурно-бирюзовые небеса Венеции, поднимали над громадой римского Колизея, витали над восточной роскошью дворца Ватикана.

Он чуть приподнял штору узкого оконца. Внизу, точно на ладони, лежал подернутый дымкой извечный Днепр. Целый год на противоположной стороне реки находились отборные части Врангеля. Генералу сообщалось все, что происходило в советском городе.

Со скрупулезной точностью собирал епископ разведывательные данные через сеть своей агентуры. Когда-то мечтавший о военной карьере, он хорошо, изучил стратегию и тактику войны и сейчас отчетливо представлял себе бессилие врангелевекой армии.

Епископ достал из тайника объемистую тетрадь, открыл обложку в черном переплете и, коснувшись ладонью первого листа, прочел:

«История Российской иерархии или преемства священноначальников есть существенная часть истории церквей и может даже почитаться такою же для оной основою, какою служит хронологический порядок династий и владетелей для истории гражданской...»

Епископ Прокопий много лет писал этот труд, не очень-то понимая, удастся ли завершить его в сутолоке дел. Он перелистывал страницу за страницей, исписанные четким почерком, и пальцы его рук все меньше повиновались ему. «Неужели все это прах?»

В такие минуты царственно властный, ни перед кем не склоняющий головы, он становился растерянным, жалким.

Над старой иконой «Тайная вечеря» сквозь багрово-красный отблеск лампады епископ уловил проникновенный взгляд Христа и холодно-змеиный — Иуды. Его грехопадение все больше казалось епископу понятным, родственным. Шутка ли: пятьдесят лет служения богу!.. Богу ли одному?..

* * *

Отец Николай оторвал свой взгляд от последних строк радиошифровки, извлек из глубинных складок рясы отполированную коробочку, чуть побольше медальона, бережно высыпал оттуда на ладонь несколько серебристых кристаллов и втянул их в ноздрю. Маленькая, еле заметная глазу крупинка кокаина попала на нижнюю губу, и он тотчас ощутил хорошо знакомый горьковатый вкус. Вслед за этим — блаженство наступающего опьянения.