Когда плачут львы

Далматов, не поднимая головы, натянул несвежую рубашку. Застёгивая пуговицы, он исподтишка повёл носом, старательно принюхиваясь. Отвык, отвык, бродяга. Сколько же лет прошло с тех пор, когда старые, неделями не меняемые рубашки стояли колом на сгорбленных плечах и ничего. Даже не замечал. А сейчас и в мозгу не сработает надеть два дня подряд одну и ту же вещь. Мелочь, а стало стыдно. Даже не за душок, скорее за разбившийся вдребезги имидж, который почему-то захотелось поддержать именно перед Машей. Приступ ностальгии, не покидающий его в последние дни, грозил перейти в перманентную фазу и это уже пугало.

–– Спасибо, Машка, – прошептал Далматов, поднимая валяющиеся на полу брюки. – Что бы я без тебя делал? Кстати, ты выяснила, какие документы попали в руки полиции?

–– Выяснила. И только благодаря моему прекрасному зрению и интуиции.

Достав из кожаного портфеля несколько листов, Маша протянула их шефу. Присев рядом, она внимательно наблюдала за его реакцией. Тонкие исписанные листы сворачивались Далматов раздражённо встряхивал руками и кусал побледневшие за последние дни губы.

–– Контракты и передвижения за ноябрь прошлого года. Ничего не понимаю. Это по камионам, перевозившим пиво из Бухареста в Новгород. Наш транспорт тогда шёл вполне легально. Вот к этим документам, за двенадцатый год, конечно, возникнут вопросы у налоговиков, но при чём здесь прокуратура, попытка убийства? Зачем их вообще прятать? Нет, прятать их, естественно, нужно. Но на фоне нашей бурной деятельности, эти – чистые одуванчики. Ты уверена, что речь идёт именно об этих контрактах и накладных?

–– Я пока не знаю, что это значит, но то, что твоя Наташка свистнула именно эти документы – факт.

–– Почему свистнула? Они же на месте были.

–– А ты переверни листочки. Ничего не напрягает?

Далматов несколько минут внимательно рассматривал обратную сторону листа, но ничего особенного не привлекло его внимания.

–– Виталик, это копии. В архиве у Наташки лежали копии, а оригиналы исчезли.

–– Почему ты решила, что это копии?

–– Потому что, когда ставишь печать на документе, лист продавливается и уже не может быть таким гладким, как тот, который ты держишь в руках.

–– Странно, – нахмурился Далматов, – Какое отношение имеет Наталья ко всему этому базару? Ты не знаешь, где она сейчас работает?

–– Не знаю и мне это не интересно. Могу я задать тебе вопрос? В ту ночь, когда все нормальные мужики пошли на банкет после инаугурации, куда пошёл господин Далматов? Впрочем, можешь не отвечать. К Елизавете Берендеевой. Далматов, ну что ты за мужик? Что вы вообще за мужики? Берендеев обожает свою Лизку, но при этом считает вполне нормальным в любой подходящий момент поиметь другую даму. Ты рассказываешь мне о любви, но, как только появилась возможность оседлать Лизку, бросил всё и поскакал. Ладно Лизка, другие твои дамочки, все они одна другую стоят, но мне-то за что такое отношение? Естественно, Лизка даже под пытками не подтвердит твоё алиби, так что выпутываться тебе, дружочек, придётся самому. А толкает тебя в это дерьмо кто-то сознательно и этот кто-то ненавидит тебя по полной программе. А ввиду того, что людей таких может набраться не одна сотня, то работы у тебя непочатый край.

–– Ничего, – уставшим голосом прошептал Далматов, подходя к окну. – Мне бы, как Мальчишу-Кибальчишу, ночь простоять, да день продержаться. Вот четырнадцатого подпишем контракт и всё, там мне уже ни Завалов, ни Колыма не страшен. Там уже можно будет нанять хорошего адвоката, парочку толковых детективов и вся эта ахинея разрулится за пару часов.

–– Завидую вашему оптимизму, товарищ начальник, – грустно улыбнулась Маша, собирая документы в портфель. – Может отложим рейс?

–– Если бы это только от меня зависело. Колыма мне лажи не простит.

***

Увидев вошедшего, девушки-парикмахеры быстро отвернулись, всем своим видом демонстрируя, сколько неотложных дел не дают им возможности заняться клиентом. Громко шипя, они долго выясняли, кому же, всё-таки придётся обслуживать этого бородатого хиппи. Брезгливо поморщившись, самая молодая из девушек накинула на плечи клиента покрывало и клацнула ножницами, обрезая бороду. На нижней полке парикмахерского столика лежал старый модный журнал. Раскрыв, Никита безразлично разглядывал фотографии моделей с зализанными вверх волосами и с трудом сдерживал смех. Трудно было даже представить реакцию ребят, появись он дома в таком виде. Наконец, найдя самую простую стрижку, он уверенно ткнул пальцем в постер.