Когда под ногами бездна

– Там, откуда он родом, есть вековая традиция – не ходить в полицию. Я имею в виду – добровольно.

Оккинг подумал над этим и решил не комментировать.

– Сочувствую: потерял возможность заработать, – сказал он, симулируя соболезнование. – Богатырев, похоже, был политическим представителем Вячеслава, царя Украины и Белоруссии. Его сынок ставил в неловкое положение белорусскую дипломатию. Все эти суетливые русы из кожи вон лезут, чтобы убедить мир в своей надежности, а сын Богатырева вечно попадал в скандальные истории. Папе следовало оставить его дома, и тогда оба были бы живы и здоровы.

– Возможно. Как умер парень? Оккинг замешкался; наверное, выводил данные на дисплей, чтобы ничего не пропустить.

– Тут только отмечено, что погиб в автокатастрофе. Повернул в неположенном месте, столкнулся с грузовиком, водителю которого обвинения не предъявлялось. У сынка не было удостоверения личности, и он сидел за рулем угнанной машины. Тело год продержали в нашем морге, но за ним Никто не пришел. Потом... – ...потом его потроха продали за гроши.

– Я вижу, ты хочешь поучаствовать в расследовании, Марид. Напрасно. Найти этого маньяка Бонда – дело полиции.

– Ясно. – Я поморщился: во рту пахло паленой шерстью.

– Буду иметь тебя в виду, – пообещал Оккинг. – Может, найдется какое– нибудь дельце.

– Если увижу того модика, упакую его как следует и подкину к дверям твоего кабинета.

– Ну, конечно, крошка. – Резкий щелчок. Оккинг повесил трубку.

– Мы все – большая дружная семья, это ты верно сказал, – пробормотал я тихо. Потом осторожно опустил голову на подушку, хотя знал, что заснуть уже не смогу. Просто лежал и созерцал отслоившуюся краску на потолке. Надеюсь, хотя бы на этой неделе она не свалится мне на голову.

– Кто звонил? Оккинг? – прошептала Ясмин. Она все еще лежала спиной ко мне, свернувшись калачиком, зажав руки между колен.

– Ага. Спи.

Но она и так уже спала. Я раскинулся на кровати, время от времени скреб в затылке, лелея надежду, что мои треугольные пилюльки подействуют раньше, чем я окончательно поддамся чувству, естественному после вчерашних событий. Я скатился с кровати и встал. В висках здорово стучало, несколько минут назад этого не было. После сеанса дружеской вивисекции, устроенного мне Оккингом прошедшей ночью, я принялся странствовать по улице, опустошая запасы спиртного во всех заведениях на своем пути. В процессе этого бродяжничества я, очевидно, натолкнулся на Ясмин, если она сегодня лежит рядом со мной. Убийственный факт.

Я направил свое исстрадавшееся тело в ванную. Стоял под душем, пока не иссякла горячая вода. Пилюльки еще не начали действовать. Потом наскоро вытерся, ломая голову, как лучше поступить: то ли проглотить еще один треугольничек, то ли смириться с потерянным днем, плюнуть на все и залечь в постель. Взглянул на свое отражение в зеркале: ужасный вид, но зеркало всегда иcкажает, ничего особенного. Меня поддерживала лишь тайная уверенность, что на самом деле моя физиономия гораздо симпатичнее. Я почистил зубы, и это избавило меня от отвратительного привкуса во рту. Ободренный, я начал было даже причесываться, но на это сил уже не хватило. В конце концов отправился в свою комнату, натянул джинсы и выбрал свежую рубашку.

На розыски ботинок ушло минут десять. Они почему-то валялись под одежками Ясмин. Так, теперь я экипирован. Если бы начали отрабатывать затраченные на них деньги проклятые треугольники, я готов был бы выйти в мир. Только не думать о еде, Я уже наелся досыта. Накануне.

Я оставил Ясмин записку, прося запереть дверь, когда будет уходить. Ясмин – одна из немногих, кому я доверял свое жилище. Нам всегда было хорошо вместе, и, по-моему, с самого начала нас соединила какая-то хрупкая, почти незримая ниточка, невысказанная потребность друг в друге. Мы оба старались не испытывать на прочность это чувство, зная, что оно существует. Думаю, причина в том, что Ясмин родилась не девочкой. Возможно, будучи полжизни существом одного пола, полжизни – другого, человек воспринимает все по-иному, приобретает особую чуткость. Правда, я знаю множество обрезков и первов, с которыми просто невозможно поладить. Что ж, когда принимаешься за обобщения, всегда так получается.

Ясмин модифицировала себя с ног до головы, и плоть, и мозг. У нее было одно из тех идеальных тел, которые заказывают по каталогу. Садишься рядом с дядей из клиники, и он начинает показывать тебе картинки. Спрашиваешь, скажем: "А вот эти сиськи -– во что обойдутся?" – и он говорит тебе, сколько они стоят; интересуешься: "А такая талия?" – и он подсчитывает, во сколько станет сначала сломать, а потом переконструировать тазовые кости. Тебе состругивают адамово яблоко; ты выбираешь новые черты лица, задницу, ноги. Иногда можно даже поменять цвет глаз. В клинике помогут с шевелюрой, а проблема бороды решается с помощью таблеток и одного-единственного сеанса медицинской магии. В результате получаешь себя в обновленном виде, вроде восстановленного газолинового авто.