Когда под ногами хрустит империя

– Но чем тут помогут показания вашей пленной? Она только и сможет рассказать, что нападение было.

– Она сможет рассказать и о том, что опасность гибели была реальной, а спасение – чисто случайным, а также подтвердит, что нападали не их люди. Она расскажет о том, как именно нападали, как действовали, как выглядели, Крей это подтвердит, и сложившаяся картина покажет организацию нападения. Очевидно, что если бы нападение организовал я, то делал бы это совершенно иначе. И в этом случае в меня бы совершенно точно никто не стрелял.

– Согласен. Главное, чтоб те, кто будет разбираться с обстоятельствами, захотели в это поверить.

Кенред пожал плечами.

– Если, приняв все сведения, представитель его величества или сам его величество заартачится делать из них логичный вывод, это будет выглядеть очень уж нарочито. Тогда с самого начала не надо было соглашаться… Да, может быть, я слишком оптимистично настроен, но практика подсказывает, что просчитанный оптимизм имеет право на существование.

– Возможно, от вас потребуют и других доказательств – помимо показаний пленной женщины и солдата. Всё это нужно, чтоб как можно дальше отодвинуть вас от центра событий.

Кенред качнул головой и, дотянувшись, похлопал собеседника по плечу.

– Это, Райв, не самое страшное, поверь мне… Ладно. Передай, чтоб мне подготовили машину. Нужно возвращаться в больницу и проверить, как там идёт подготовка к допросу. Заодно передам рапорт.

5

Киру перестало беспокоить, что теперь она ещё дальше от свободы, чем когда была заперта в капонире, ведь её положили в чистую белую постель, провели быстрый осторожный осмотр, принялись ставить капельницу и пообещали, что сейчас станет вообще не больно. И да, можно будет поспать. Даже безразлично то, что у стены встал вроде бы безучастный, но неотвратимый, как рок, Крей. Зато в один момент Кира просто отключилась от реальности – и очнулась уже тогда, когда ей начали обрабатывать перелом. Врач при этом орал на Крея, что какой смысл наворачивать шины, если они ни фига не держат и за этим никто не следит, и лучше б тот, кто должен был следить, шины себе в задницу воткнул, причём прямо в упаковке – больше б было толку. Крей молчал и смотрел на врача с отвращением. Что он мог думать насчёт упрёков и лечения переломов в целом, врачу было предложено размышлять самостоятельно. Если захочется.

Кира каждую минуту ждала подвоха, но с ней, кажется, обращались как с обычной пациенткой, и даже разговаривали вполне вежливо. Единственное отличие – левая рука была пристёгнута к койке каким-то мягким, но прочным браслетом на цепочке. Измотанной женщине это было безразлично. Она спокойно уснула, как только с её ногой закончили, и проснулась от того, что Крей вдруг принялся хватать её за правую руку – бесцеремонно, но аккуратно.

– Пальцы тебе лечили? – хмуро спросил он. – Я тогда только залил, и всё.

– Наверное. – Кира, морщась, выдернула руку из ослабшей хватки. – А что?

– Мне велено проследить, чтоб ты была вылечена полностью, а я вспомнил, что забыл сказать про палец. Меня отзывали, я кое-что пропустил. Уже не болит? – Крей всё-таки настоял на своём, снова схватил её за руку и придирчиво осмотрел залитый гибким прозрачным пластиком мизинец. – Ладно. Пока сойдёт.

– Отпусти, – потребовала она, морщась. Его прикосновение было ей неприятно.

– Значит, всё-таки больно?

– Нет.

– Если не хотела, чтоб тебя трогали посторонние мужчины, держалась бы подальше от армии.

– И как это я выбрала карьеру, не спросив твоего совета, боже ж ты мой!

Крей усмехнулся, но на четверть шага отодвинулся от кровати.

– Можно что-то спросить?

– Нет.

– Как у вас женщины становятся военными?

– Скажем, так же, как мужчины. Сойдёт такой ответ?

Он всё ещё улыбался и не спешил поднимать перчатку.

– Просто удивлён, что хоть где-то такое возможно. Почему бы вдруг женщине захотелось стать военной? Не самая комфортная профессия… – Он подождал, но Кира молчала. – А что подвигло тебя стать офицером?

– Как понимаю, могу не отвечать.

– Можешь, конечно. Ты же не мой трофей. Но если захочешь рассказать, мне будет приятно.

– Что ж… Меня, видишь ли, не интересует делать тебе приятно.

– А жаль, не отказался б, – машинально ответил капрал – и вдруг помрачнел. – Я прошу прощения, сударыня. Не знаю, как и вырвалось. – Он помолчал и добавил спустя минуту, когда Кира решила было, что беседа окончена. – Говоря честно, признаюсь – ты вызываешь уважение. Даже если не вспоминать о том, что ты женщина.

И говорил он явно не с тем, чтоб обидеть – это она поняла. Но всё равно не ответила.

Да он ответа и не ждал.

Время тянулось тягостно. Появилась медсестра с подносом завтрака – она заметно боялась Крея, хотя тот смотрел на неё без выражения и стоял неподвижно. Девочка помогла Кире поесть, а потом дрожащим голосом попросила охранника выйти (он, как ни странно, послушно вышел и закрыл за собой дверь) и помогла раненой привести себя в порядок, даже обтёрла её влажными салфетками. Браслет с неё она так и не сняла. Медсестра смотрела на Киру почти с таким же опасением, как и на Крея, спасибо хоть, что была вежлива.