Когда погаснет лампада

Конечно, Ким Вортман, гордый мужчина и горожанин, не мог смириться с таким положением вещей и взялся за дело со всей серьезностью. Первый этап — умение держаться на воде — он прошел относительно быстро и вскоре уже бултыхался у берега, отчаянно колотя по воде всеми четырьмя конечностями. Затем пришло время учиться владению телом и правильному дыханию. Каждый день Ким все дальше отплывал от берега. Что и говорить, это было для него чудесное лето. Каждое утро он проводил теперь в воде, одерживая ежедневные маленькие победы, и вот, наконец, смог самостоятельно переплыть через реку! Начиная с этого момента, он стал уделять внимание тонкостям кроля, и вскоре у насмешницы Тамары уже не было причин отпускать в его адрес колкие замечания. Что ни говорите, а Ким Вортман оказался-таки настоящим мужчиной: всего за одно лето постиг он премудрости плавания!

Юная компания звенела в то лето смехом и весельем — первыми признаками приближающейся взрослой поры. Курчавая Сарка Гинцбург тоже вдруг начала показывать взрослые когти. Она была из молчаливых, но за внешним ее спокойствием угадывался сложный мир образов и желаний.

Внимательный наблюдатель мог обратить внимание, что Сарка положила на Кима глаз. Казалось бы, на что сдался ей, дочери кладбищенского габая, этот городской мальчик-«половинка»? Так или иначе, она была самой способной из всех учеников Вениамина. Долгие часы проводила Сарка в реке, гоняясь туда-сюда, и никто не мог сравниться с нею в быстроте плавания и в красоте прыжков в воду.

Странные отношения установились между парнем и двумя подружками. Временами казалось Вениамину, что Ким тянется к насмешливой козе, к маленькой Тамаре. Но разве не рано еще говорить об этом? Возможно ли, что такие взрослые мысли бродят в головах этих неоперившихся птенцов?

Тем временем рыженькая веснушчатая Галина Львовна продолжала обрушивать на Вениамина потоки своей болтовни. Рахиль Борисовна и Наталья Викторовна были не так разговорчивы, и Вениамин решил попробовать свои силы на первой из них. Что поделать, если ему всегда нравились именно Рахили? Этой, кстати, еще не исполнилось тридцати. Увы, ухаживания его были отвергнуты с порога, и от нечего делать Вениамин обратился в сторону Натальи Викторовны. Во внешности этой полнотелой женщины было что-то коровье, глуповатое и в то же время приятное. В какой-то момент Вениамину даже казалось, что она готова ответить на его интерес взаимностью; близился день, когда усилия обольстителя должны были принести вожделенные плоды. Но вот оно, еврейское счастье! В Гадяч внезапно приехал муж Натальи Викторовны. Запах папирос и крепкого одеколона окутал теплое слоновье тело женщины, и Вениамин вынужден был отступить не солоно хлебавши.

Да, не каждое лето устлана розами дорога еврейского юноши! Между тем жизнь продолжалась, медленно проходили дни, вечера, ночи. Рахиль Фейгина, подруга Вениамина, застряла в столице, Соломон был совершенно занят своей Фирочкой, даже Берман с Голдой куда-то запропали. Казалось, люди остались только на берегу реки, но и там Вениамин терпел мелкие поражения.

Солнце клонится к закату, огонь и покой разлиты на поверхности реки. Воздух становится прохладным, но тепла нагретая за день вода. Медленно течет Псёл. На другом берегу пастухи собирают стадо. В стороне замерли в ожидании рыбак и его удочка: оба замышляют недоброе по рыбью душу. Сейчас прилетит невесть откуда взявшийся легкий ветерок, обернет мир своей милостью, омоет его своей лаской, огладит и так, и эдак, и туда, и обратно, приголубит города, поля и страны. Солнце опускается еще на один шаг, но продолжают подходить к берегу купальщики, чтобы окунуться в последний раз перед возвращением домой. Вениамин расслабленно лежит на воде и смотрит в небо. Бескрайний покой, замешенный на золотистой дымке, накрывает мир. А вот и комары; они суетятся, резко подергиваясь то вверх, то вниз, празднуют свой короткий фестиваль и поют свою тонкую песню. Со стороны пастбища слышны мычание, блеянье, крики пастухов. Много движения сейчас на берегу. Эти выходят из воды, обтирают загорелые тела полотенцем. Эти уже одеваются, а те, напротив, прыгают в воду и шумят.

— Коля, Коля! — кричит один из мальчишек. — А так можешь?

И крикнувший с разбегу ныряет в реку вниз головой. Коля, пятилетний карапуз, конечно, не может «так». Он какое-то время стоит, примериваясь, а потом молча шлепается в добрые объятия воды; руки его уперлись в береговой песок, а ноги бешено колотят по мелководью.

— Коля! — слышится снова. — А так? Так можешь?

Шаг за шагом дымка захватывает мир. Вот и рыбак вдруг шевельнулся. Резко вздернута вверх удочка, трепещущая рыбка вылетает из воды в темнеющий воздух. Ее серебристое тело шлет небесам немую мольбу.

Семья Шотландов гостила в Гадяче до конца июля. С их отъездом тихо стало в доме, и лишь счастье молодой пары наполняло комнаты едва сдерживаемой радостью.