Когда порвется нить

— А вы понимаете, что в этой истории самое страшное? — спросил специалист по проверке фактов. — Парень знал, что ему не удастся покончить с собой. Они посмотрели на свои нити и увидели, что ее нить короткая, а его — длинная. Даже соверши он нечто непревзойденно опасное — все равно бы не умер. И он об этом знал.

— Ну, может быть, он знал, что не умрет, но, очевидно, с головой у него не все в порядке. Бедняга рисковал остаться парализованным, прыгая с дьявольского моста.

— Это да, конечно. И все же странное дело.

— Не знаю, мне кажется, это еще раз доказывает, что никому не нужно смотреть, какие у них нити, — сказал репортер. — Судя по всему, увидев их, эта парочка лишилась рассудка.

«Нет, они не сошли с ума, — подумала Нина. — У них было разбито сердце».

Однако она не ожидала, что коллеги ее поймут. Они были не в состоянии разглядеть обычных повседневных страданий, которые скрывались за трагедией.

Их штат был невелик, сокращаясь с каждым годом, как бюджет журнала, и, насколько ей было известно, Нина была единственной из всех, оставшейся в близких отношениях с коротконитной.

Ее коллеги сначала робели, по понятным причинам опасаясь нарушать границы между работой и личной жизнью, но они всегда были достаточно близки, чтобы свободно делиться рассказами о расставаниях и свадьбах, беременностях и смертях, и в конце концов проговорились и о полученных нитях.

Треть сотрудников не заглядывала в свои ящички; остальные, казалось, были вполне довольны. Узнав о Море, некоторые из коллег даже предложили подменить Нину, если ей вдруг понадобится взять выходной или отпуск.

Однако Нина об отдыхе даже не помышляла.

Находясь весь день в окружении новостей, она никак не могла освободиться от мыслей о нитях. Нина умоляла Дебору поручить ей какую-нибудь другую тему, любой другой сюжет, но казалось, что их нет. Формировалось поле кандидатов в президенты, повышалась глобальная температура, но ничто не захватывало читателей так, как нити. Не проходило и часа, чтобы Нина не думала о них, размышляя, узнает ли когда-нибудь правду.

Мора часто говорила, что Нина очень милая, но помешана на идее всеобъемлющего контроля: все пластиковые контейнеры на кухне она хранила только вместе с соответствующими крышками и никогда не покупала новую юбку, если у нее не было подходящей блузки. Отчасти Нине нравилось быть редактором: она работала с правилами, четкими и понятными законами грамматики и лингвистики, и ей нравилось размечать тексты красной ручкой, требуя выполнения этих правил. До повышения, когда она еще пыталась проявить себя как репортер, Нина с удовольствием занималась поиском фактов, зарываясь в груды исследований, увлеченная охотой за правдой. Но все, связанное с нитями, пробудило в ней даже более глубокое стремление к знаниям, к контролю. Ответов до сих пор не было, зато вопросов — очень много. Откуда взялись нити? Почему они появились именно сейчас? Действительно ли они управляют будущим или просто обладают знанием о нем? Все было слишком мутным, слишком серым. Нине нужно было увидеть картину в черно-белых тонах.

В то же время она была вынуждена беспомощно наблюдать за страданиями Моры, потому что сделать ничего было нельзя. Всякое подобие контроля было вырвано у них из рук.

Нина чувствовала себя беспомощной, словно заново переживая один из худших дней в жизни, события, застрявшие в ее памяти с выпускного класса средней школы. В то утро она провела целый час с консультантом по коммуникациям, ища совет, как открыть свой деликатный секрет друзьям, не зная, что за дверью подслушивала коварная одноклассница. К тому времени, когда Нина вышла из кабинета, ей уже не нужно было беспокоиться о том, как найти подходящий момент, чтобы поделиться с одноклассниками своим особенным взглядом на жизнь. Правда уже была всем известна.

Даже сейчас, став взрослой, Нина очень живо помнила спортивную раздевалку, в которой ее встретили любопытные взгляды, едва заметные кивки, смущенные шепотки. Прежде ни одно предложение не появлялось в школьной газете без ее четкой редакционной подписи, и теперь она вдруг попала в неописанный круг ада. Тщательное планирование, недели мысленных дебатов — все было уничтожено в один миг. Вся ее власть, весь контроль над обстоятельствами были у нее украдены. Нина собиралась открыться только близким друзьям, но весть о ней быстро распространилась по нескольким параллельным классам.

Конечно, два дня спустя ее новость затмило сообщение о том, как половину футбольной команды отстранили от занятий за курение травки за школьным стадионом, и почти никто не вспоминал прежних сплетен. Кроме Нины.

Она никогда не забудет ни единого слова.

Более десяти лет спустя, снимая квартиру вместе с Морой, Нина все еще чувствовала гнев и унижение и помнила отчаянную клятву защитить себя от новых мучений, чтобы никогда больше не потерять контроль над тем, что ей подвластно.

Эми и Мора часто просили ее отдохнуть. Ослабить вожжи.

Расслабиться и забыть.